Захлопнув дверцу экипажа, Ру велел кучеру отвезти деву-шек домой.

– Боги, как я ненавижу похороны!
– воскликнул Луи, когда они вышли из храма и направились к складу.

– Не думаю, что даже жрецы богини смерти их любят, - заметил Дункан.

– Я целую неделю буду вонять древесным дымом, - заявил Ру.

– И смертью, - сказал один из работников.

Ру кивнул. Над храмом богини смерти неизменно висел дым. В пламя бросали травы и благовония, но под Махартой Ру наню-хался горящего мяса, чтобы распознать этот запах везде.

Возчики и остальные работники уже приготовились к по-минкам. На скамье выстроилось несколько бутылок крепкого пива. Их немедленно откупорили. Когда у каждого в руках оказалась бутылка, Ру сказал:

– Гельмут Гриндаль. Нелегкий, но честный, хороший парт-нер, любящий отец, заслуживший доброе к себе отношение.

– Пусть Лимс-Крагма будет к нему милостива, - сказал Луи.

Они пили в память Гельмута и говорили о нем. Ру прора-ботал с ним дольше всех и меньше чем за год утроил доходы Гриндаля. Теперь на фирму "Гриндаль и Эйвери" трудились семь человек, не считая Дункана и Луи.

Поскольку у них было немного общих воспоминаний, раз-говор быстро превратился в обсуждение вопроса о том, кто убил старика. Ру какое-то время слушал, а потом отослал всех по домам.

Когда работники ушли, Ру сообщил Луи и Дункану то, что сказал ему Гельмут. Они обсудили меры, которые нужно было принять, и, когда план был составлен, Ру отправился к Карли.

Гнев и жажда мести бурлили в нем, и Ру едва не прошел мимо дома. Он постучал в дверь. Мэри открыла и сразу от-ступила в сторону, чтобы Ру мог войти.

Карли сменила черное траурное одеяние на отделанное кру-жевами яркое голубое платье, смахивающее на праздничное. Увидев на столе ужин, Ру удивился, но внезапно почувство-вал, что отчаянно голоден.

Ели они почти в полном молчании.

– Вы кажетесь таким далеким, - сказала наконец Карли.

Ру покраснел.

– Я так переполнен гневом, вызванным убийством вашего отца, что даже не подумал о том, что чувствуете вы, - сказал он. Перегнувшись через стол, он взял ее за руку.
– Простите.

Она легонько сжала его пальцы.

– Не нужно. Я понимаю.

После ужина они перешли в гостиную, а Мэри принялась убирать со стола. Карли предложила Ру бренди - значитель-но более высокого качества, чем то, каким его когда-либо уго-щал Гриндаль. Охваченный странным чувством, он произнес: "Гельмут", поднял в знак приветствия кубок и в один глоток его осушил.

– Я все время представляю себе, что вот сейчас он войдет в эту дверь, сказала Карли.

– Понимаю, - кивнул Ру, взглянув на дверь. Он чув-ствовал то же самое.

– Что мне делать?
– неожиданно спросила Карли.

– Что вы имеете в виду?
– удивился Ру.

– Когда отца не стало...
– Внезапно из глаз у нее поли-лись слезы. Ру обнял ее за плечи, а она рыдала, уткнувшись ему в грудь.

– Я дал слово вашему отцу заботиться о вас, - сказал Ру наконец.

– Я понимаю, что вами движут добрые побуждения, но не надо говорить ничего, о чем бы вы позже могли пожалеть.

– Не понимаю, - сказал Ру.

Карли заставила себя успокоиться.

– Я знаю, что отец собирался нас поженить, Руперт, - сказала она.
– Из всех, кто просил его помощи, вы были вер-вым, кто ему понравился. Но я знаю и то, что он очень переживал по поводу нашей... женитьбы. Он никогда не говорил со мной об этом, но я видела, что он надеется, что через какое-то время мы сами решим... пожениться. Но теперь все зависит от вас. И вы не должны считать, что... чем-то обязаны.

Ру показалось, что комната накренилась. Он не знал, что тому причиной: бренди, бессонница, гнев или разговор с этой странной девушкой.

– Карли, - медленно произнес он.
– Я знаю о планах, что имел ваш отец относительно нас.
– Он опустил глаза.
– И по правде говоря, впервые придя сюда, я был готов ухажи-вать за вами, но не думал тогда о ваших чувствах.
– Он сделал короткую паузу и продолжал: - Не знаю, смогу ли я объяснить это, но я начал... ценить вас. Я обнаружил, что... наслаждаюсь временем, которое мы проводим вместе. Я чув-ствую определенные обязательства перед вашим отцом, но мое чувство к вам - нечто гораздо большее.