— Смерти случаются. Непредсказуемые. Досадные. Страшные. Но между ними и пациентами стоим только мы, — Сметвика понесло. Он говорил низким и уверенным голосом, которого Скабиор до сих пор в нем даже не подозревал. Разве что слышал отголоски в той речи, в конференц-зале. — Мне даже удивительно говорить это вам, ищейке Того-кого-нельзя-называть и пособнику Грейбека, — впервые весьма ядовито договорил Сметвик, пронзив егеря проницательным взглядом.

— Вы знаете, — нашелся все-таки Скаб, внимательно глядя на оппонента, — это совсем другое. У нас в Стае никто не умирал от болезни, — криво усмехнулся оборотень. — У парней не было даже надежды подохнуть от старости. А вот в заварушке — пожалуйста. Или если Грейбек был тобой недоволен. Или Аврорат накрыл. Десятки вариантов подохнуть, как псине. А у вас тут, — Крейг покачал головой, — обычные люди. У которых есть надежда.

— Смерти все равно, за кем приходить, — печально и мрачно заключил целитель. — А у вас есть надежда, Крейг? — вдруг спросил Сметвик, делая еще один глоток. Они уже почти осушили снифтеры.

Скабиор призадумался. Была ли у него надежда? После всего, что произошло за последние годы?

— Есть, — твердо кивнул он, думая о Гермионе Грейнджер, которая привела его в какой-то совершенно странный, другой мир. В котором у него было все: дом, стая, женщина, свобода, работа.

— Это хорошо, — кивнул Сметвик и опустошил бокал. — Благодарю за скотч. Но мне сегодня надо еще подписать кучу бумаг, — с сожалением дополнил целитель.

Да и Скабиору было пора. Тем более последние несколько минут диалога пошли вообще не в ту степь, туда, о чем говорить Скабиору не хотелось.

Он очистил бокал Экскуро и удалился, чувствуя себя однако чуточку лучше.

Глава 38, в которой матери и мины

I took all of his money and it was a pretty penny

I took all of his money yeah and I brought it home to Molly

She swore that she'd love me, no never would she leave me

But the devil take that woman yeah for you know she tricked me easy

Metallica — Whiskey in the Jar

Весьма важный день случился в начале сентября. В субботу. За три дня до Луны.

Гермиона весь последний месяц работала не покладая рук и не поднимая головы. Объем работы, который свалился на Отдел регулирования в связи с реформой оборотней, был поистине гигантским. С эльфами в свое время тоже пришлось несладко, но то ли мисс Грейнджер и ее коллеги были менее уставшими, то ли магический мир после Войны был более сговорчивым… Предрассудки против оборотней искоренить оказалось намного сложнее, чем помочь эльфам обрести финансовую независимость.

Ей часто вспоминались собственные слова о том, что Грейбек славно поработал на образ кровавой машины для убийств. Большая часть магического сообщества думала абсолютно так же.

Гермионе каждая деловая встреча давалась весьма тяжело. Ей казалось, что она, как тот несчастный герой древнегреческого мифа, пытается закатить огромный пушистый шар на гору, но он так и норовит обрушиться вниз и ее заодно утащить. А потом вспоминала — почему она должна стараться сильнее. Напоминание каждый день находилось у нее под носом. Если она смогла это, то сможет и все остальное. Присутствие любимого оборотня рядом давало силы для продолжения борьбы со всем миром.

Уставшая после долгих рабочих дней, по вечерам Гермиона с тихой нежностью слушала рассказы Скабиора о его работах. Иногда он даже забывал называть их «исправительными» и так и говорил — на работе. Рассказывал про пациентов, про зелья, которые ему доверяет варить Сметвик и после которых многие пациенты идут на поправку быстрее. И про мистера Райса рассказал, который, к сожалению, умер от запущенной драконьей оспы. Грейнджер понимала, что за прошедший месяц Крейг втянулся в странную жизнь больницы Святого Мунго. И, насколько она чувствовала Скабиора, у него стало зарождаться что-то типа сопереживания. Сложно сказать, как далеко этот процесс зашел в его душе и насколько глубоко туда проник, но Гермиона заметила, что оборотень стал чуть более… человечным?

Одно Гермиона знала точно: Крейгу в Мунго нравилось. Она видела это в его блестящих глазах, в довольной ухмылке и тому, с каким настроением он каждый день отправлялся на работу. Поначалу Гермиона переживала, сможет ли бывший егерь найти общий язык с целителями, но вроде бы все шло нормально. Она пару раз писала Сметвику запросы, как и полагается настоящему работнику Министерства, а не переживающей девушке. Целитель лаконично отвечал, что все хорошо. Хотелось бы верить.

Гестия Джонс намекнула, что Гермиона, как ее заместитель и инициатор дела мистера МакНейра, должна прийти с проверкой в Мунго и самолично убедиться, что исправительные работы ведутся подобающим образом. Вот только когда? Гермиона и так по горло была завалена оборотническими вопросами. Но надо так надо. Она обязательно выкроит время для официального визита к Сметвику и по всей форме расспросит мистера МакНейра о ходе его исправительных работ, а не в формате «pillow talk».

Существовал еще один вопрос, откладывать который и дальше было для нее совершенно невозможно. Гермиона всю голову изломала, прикидывая, как ей лучше встретиться с Молли Уизли. Противоречивые эмоции раздирали ее душу надвое. Да, да, да, она свободная женщина, которая никому ничего не должна объяснять. Но… Молли была с ней рядом в тот ужасный момент, когда собственную мать Гермиона отправила на другой конец света. В момент полного краха волшебного мира, смертельной опасности и угрозы. Молли была рядом. Один этот факт перевешивал всё. Она должна поговорить с ней. Сказать… что-то?