— Не смотри на меня так, — сурово произнесла главная камеристка, не выдержав гнёта злобных глаз. — Ты сам загнал себя в такое положение.

Приблизившись к узнику, служанка чуть приподняла подол платья и присела на корточки.

— Мало того, что самостоятельно приписал себе смертный приговор так ещё и невинную Илину впутал! — продолжила хаять молодого человека та. — И чего они с тобой, мерзавцем, канителится…

Камелия черпанула ложкой жирный навар без зелени и специй, с одним лишь, плавающем в нём, маленьким куском свинины, и поднесла её закрытым губам брюнета.

— Прекрати, — зашипела горничная, когда Стеф отвернул от неё голову. — В этот раз ты будешь есть. А ежели нет — Госпожа сказала силой запихивать в тебя бульон, чтоб и капля мимо рта не протекла.

— На кой чёрт? — соизволил, наконец, заговорить пленник. — Какое ей дело, ем я или нет?

Горничная раздражённо цокнула.

— Чтоб ты от голода не умер и участь себе тем самым не облегчил. Ты так просто не отделаешься, Стефан. Открой рот. Я сказала открой рот!

Но молодой человек противился; словно маленький ребёнок крутил головой, не желая есть невкусный суп, и плотно сжимал уста. Камелия такому непослушанию рада не была: схватила Стефа за подбородок, дабы тот перестал вертеться, затем с силой запихнула ложку в закрытый рот, больно стукнув холодным металлом о стиснутые зубы; столовый прибор, казалось, вошёл до самой гортани. Горничная приподняла его голову, взявшись за чёрны патлы, и, увидев, что он сглотнул содержимое, вытащила ложку, вернув её обратно в миску.

— Прости, Стефан, — бесстрастно бросила она. — Но ты вынуждаешь.

Служанка готовилась набрать в металлический столовый прибор ещё одну порцию бульона, как к ней жалобно обратился молодой человек.

— Почему, Камелия?

И, сменив гнев на горесть, смерил её печальным взором голубых глаз.

— Почему? — удивилась служанка. — Ты действительно спрашиваешь, почему я сдала тебя? Ха! — возмутившись, девушка яростно поставила глубокое блюдо с супом на пол, да так, что половина бульона расплескалась веером брызг. — Ты задумал навредить Госпоже и сбежать! Вряд ли бы у тебя это, конечно, получилось, но сама суть… сама мысль! Такое не прощается, Стефан. Ещё, разумеется, я тебе никогда не прощу смерть Илины… как ты мог подвергать её опасности?! Убедить пойти против Госпожи! Ты эгоист! А ещё… ещё лжец, проходимец, предатель и… и плотолюбец!

Стефан покаянно опустил голову и ни слова не ответил. Возможно, с некоторыми поруганиями он был не согласен, но, в целом, Камелия говорила истину и препираться с ней — бессмысленно.

— Не имею ни малейшего представления, почему хозяйки всё ещё держат тебя в живых. — непонимающе нахмурились она. — Вдобавок кормить тебя заставляют! Какая нелепость!

Пока парень не сопротивлялся, главная камеристка, наполнив ложку жирным наваром из миски, приблизила посеребренное черпало к алым губам и залила ему в рот горячий мясной бульон. В этот раз, мерзко прихлюпнув, дабы остудить жирный кипяток, он всю порцию покорно испил, не оставляя на ложке ни капли. Если быть честным — есть ему хотелось очень сильно и от наваристого бульона брюнет испытал неописуемое наслаждение, однако, наполнив свой желудок сытной пищей, от голода теперь умереть не получится.

— И чего в тебе особенного? — ревниво буркнув, продолжила девушка. — Ты же ничем от других не отличаешься… только лицом вышел. Но разве им есть до этого дело? Хотя… пирожное с кремовой розочкой, вымазанное шоколадное глазурью и вишенкой сверху, съесть хочется куда сильнее, чем простое заварное. — служанка вгляделась в изможденный лик молодого человека, а потом равнодушно пожала плечами. — Хм, лично мне кажется, что украшенное пирожное слишком приторное и для здоровья не полезно. Чего только говорить про фигуру…

— Не ведёшься на красивую обёртку, значит… — с усталостью в голосе попытался съязвить Стефан.

Камелия покачала головой, подтверждая слова парня.

— Обычно она на меня ведётся.

Брюнет оценивающе скользнул взглядом по внешности первой служанки и согласно кивнул. Вестись там поистине было на что. Однако, сам Стеф в их ряды не входил. Наверное, дело вкуса.

— Именно так ты и попала к ним, да? — кислая улыбка тронула уголки его губ. Молодой человек сидел совершенно неподвижно, закрыв глаза и прислонившись затылком к стене.

— Что? — вопрос явно застал горничную врасплох: её сердце бешено заколотилось, а щёки начали заливаться румянцем. — К к-кому к ним? — потерявшись от смущения, едва выдавила она.

— Забавно, но ты тоже стала горничной благодаря своей красивой обёртке.

— Что ты такое говоришь?! — нервно прикрикнула Камелия; и жилы на её шее тут же напряглись.

Румяное гладкое лицо становилось более красным, выдавая смятение, и это не могло не вызвать ухмылки.

— Какая жалость, что ты ничего не помнишь, — на её лице застыла тревога, а на его — вымученная ухмылка. — Тогда бы ты меня поняла. У нас не мало общего, Камелия…

— У нас ничего общего!

Стефан горько усмехнулся. Не открывая глаз, он с интересом прислушался в тишину мрачного подземелья, и почти сразу услышал возобновившиеся медленные, неуклюжие шаги, вперемешку с болезненным кряхтением, рычанием, а также лязгу металла по камню.

— Слышишь? — в полголоса спросил он. — Если я должен был стать закуской к вину, то ты — той плотоядной тварью, что бродит в тени. Но тебе повезло побольше, чем остальным невинным заглубленным душам.

Камелия вздрогнула, когда по всей темнице раздалось гулкое эхо звона упавшего стального орудия и недовольный последующий за ним стон. Однако, больше никаких эмоций не проявила, словно жуткий кровопийца, бродящий неподалёку, её совсем не пугал. Девушка порывисто приложила тыльную сторону ладони ко лбу брюнета, затем тут же в замешательстве убрала.