— Возможно, — протянул Деррен вкрадчиво, — но опыт в таких вопросах — не лучший ли учитель? Я смогу подстраховать её со стороны, как минимум, слегка. И потом…

— Потом?

— Ты ведь помнишь историю Цветов Моря, верно? Она доказывает, что эльфийские принцы падки на невинные взгляды юных дев. Не всегда и не все, но этот Ирон знает, что Ирлина не сможет о нём рассказать никому. Это развязывает язык. И усиливает привязанность, которую ты, возможно, потом сможешь использовать.

Я постучала когтем по подлокотнику.

— Намекаешь, что некоторые истории повторяются?

— Все истории повторяются, моя принцесса. Рано или поздно. Ты уже поверила мне дважды; поверь ещё раз. Позволь этому идти своим чередом. Уверен, ты больше выиграешь, чем потеряешь.

Я посидела, задумчиво глядя на небо за иллюминатором. Мы летим, верно? Деррен не соврал. А значит, возможно, он не ошибается и сейчас.

А возможно, Гэри прав, и я слишком много позволяю этой пернатой твари. Но это совсем другая история.

“У лорда Смерть красивые глаза”

Чтоб тебя.

Кажется, Деррен что-то такое почувствовал, потому что в тех самых красивых глазах появилось лукавое выражение.

— Кстати, — протянул он вкрадчиво, — я тут подумал… Глупость, конечно, но если тебе так больше нравится…

Его облик пошёл волнами.

Волосы отросли и сами собой собрались в традиционную причёску, заколотую на затылке коротким серебристым кандзаси. Изменился наряд: удлинился, заструился по полу чёрным шёлком, закрутился множеством слоёв. Блеснули металлом заклёпки с печатями-крыльями, возникли на руках острые клановые перстни.

Именно так выглядел мой идеал. Хотя… в реальности, пожалуй, наряд родовитого оборотня шёл ему даже больше.

— Не то чтобы мне это нравилось, — усмехнулся он, — но если тебе так привычней…

Ну разумеется, он подсматривал. Право, как я могла рассчитывать на иное?

— Кстати, весьма характерно, что тебе нравится полуформа, — Деррен склонил голову набок, и по щеке его побежала полоска чёрных пёрышек.

Я прикусила губу.

Это правда. Драконы любят полуформу. А драконы с фейскими генами, вроде меня, так и вовсе обожают. Особенно крылья…

Которые он распахнул за спиной, красуясь.

Вот ведь сволочь, а.

— Хватит выделываться, Деррен.

— Почему? Тебе ведь нравится.

— Нашёл за кем повторять, — фыркнула я. — Но если даже и так, то что же ты слова моего идеала не копируешь?

Деррен посмотрел неожиданно серьёзно.

— Слова идеала — это слова твоего подсознания. И я готов стать твоей свободой, Иэ, снять с твоих плеч этот груз. Но готова ли к этому ты сама?

Его глаза мерцали красным.

Я устала. Пожалуй, слишком сильно. Сказывалось магическое истощение, не давали покоя мысли об Ирлине, в памяти застыл список погибших, ныли крылья, которые я так и не нашла времени выпустить и исцелить…

Я устала. Потому не стала ни очаровывать, ни шутить.

— У меня есть долг, Деррен. Он не подразумевает свободы.

— Это ответ, верно?

— Да. Это ответ.

Он спокойно кивнул. Тихо зашелестели чёрные перья.

— Я так и думал… Что же, мне торопиться некуда. Как говорится, все дороги рано или поздно всё равно ведут ко мне… Так что давай вернёмся к вопросам насущным. Ты продержишься?

— Что? — удивилась я. — Ты о чём?

— Ледяная заплатка для корабля. Продержишь её ещё часов пять-семь?

Я смерила его насмешливым взглядом.

— Разумеется. Я боевая драконица Льда, если ты успел забыть.

— И потому считается, что у тебя не могут болеть крылья? И ты не можешь устать от поддержания сложнейшей магической конструкции?

— Крылья не болят.

— Чушь. Я вижу, как ты бережёшь спину.

Я мысленно выругалась. Неужели заметно? Теряешь хватку, Иэ, ой теряешь…

— На всякий случай: ты двигаешься отлично, — добавил Деррен. — Профессиональная выучка, никаких претензий. Но я всё же родился не вчера. И это “не вчера” имело место ещё до того, как Последняя Хозяйка решила заселить этот мир своими созданиями. Незадолго, но всё же.

Я открыла рот, не нашла слов и решила промолчать. Мне очень хотелось бы верить, что Деррен лжёт, но интуиция нашёптывала: нет, не ложь. Или, как минимум, не совсем ложь.

— Я не пытаюсь перед тобой пушить перья, показывая, какой я страшный, — добавил вдруг он.

— Зато красуешься.

— Слегка, — всё же, улыбка у него очень красивая. — Самую малость. Но на деле просто объясняю, что некоторые вещи мне видны, потому что с меня уже пески времени давно осыпаться перестали, за ненадобностью. И классическая шпионская школа работает только до первых пары тысячелетий опыта. Так что я знаю: крылья болят всё сильнее. И магия сбоит. Перед своими подчинёнными можешь строить из себя неубиваемую и непотопляемую, но я должен быть уверен: ты дашь знать, если ситуация станет критической. До того, как она станет таковой. Хорошо?