— Мне включить музыку? — спросила я, надеясь разрядить неловкое напряжение, которое возникло между нами.

Он кивнул и подошел к дивану, а я опустилась на колени, перебирая свою коллекцию старых компакт-дисков. Рок был слишком громким, кантри слишком депрессивным, и он мог не любить его, соул тоже… ничего не подходило. Но неожиданно я нашла идеальный аккомпанемент тишине.

— Тебе нравится гитарная музыка?

Он пожал плечами, а то, как он меня рассматривал, кричало о том, что его не волнует выбор музыки.

Вскоре из динамиков донеслись тихие звуки испанской гитары, которая была эмоциональной, восхитительной, и атмосфера в комнате начала меняться, накаляться, пока я не ощутила, что она давит на меня, или, возможно, что это напряжение исходило от меня, и то, что я испытывала, влияло на мое восприятие музыки. Я не могла это объяснить.

Собрав себя в кулак, я подошла к Алексу и опустилась на него таким образом, что мои колени уперлись в спинку дивана, а мое тело нависло над ним.

Он не улыбнулся и не удивился. Он просто положил свои руки мне на бедра и стал водить пальцами по ткани моей юбки. Он смотрел на мое лицо, словно пытался прочитать в нем, что будет дальше.

Я почувствовала, как он напрягается подо мной, и меня разрывало от желания сказать ему что-нибудь, сказать, как это на меня не похоже, как сильно я хочу его и как этого боюсь. Но у меня просто не было слов.

Я открыла рот, но не смогла вымолвить ни слова. Разочарование накрыло меня, и, возможно, в этот момент я поняла его немного больше, чем раньше.

Его пальцы сильно впились в мои бедра, словно он еле сдерживал себя. Я подняла свои дрожащие руки, прикоснулась к его щекам и припала губами к его губам.

Алекс, казалось, застыл на месте, поэтому в этот раз я взяла инициативу в свои руки, дразня его приоткрытый рот, пока он не ответил на мой порыв. Его руки скользнули вверх к моей талии, и он притянул меня ближе к себе.

Сила нашего поцелуя возрастала с каждой секундой, пока я с остервенением не сжала его лицо, а его руки не вцепились в мою талию почти зверской хваткой.

Я застонала, когда он опустил меня на диван, звуки, которые вырывались из меня, я никогда ранее не слышала. Он держал свой вес на руках, чтобы не раздавить меня, но я могла ощущать всю внушительность его тела над собой, а расстояние между нашими бедрами неуемно сокращалось.

Я провела руками по его спине, царапая ногтями рубашку, ощущая ширину его плеч и мощь его мускулов. Боже, этого было так много, но в то же время так мало. Я, то пыталась остановиться, то просто быть сдержаннее, то снова теряла контроль. Моя голова шла кругом.

Мне хотелось быть смелее, я хотела поддаться желанию, хотела просто побыть женщиной и отбросить все предубеждения. Но я не могла. Точнее не должна была позволить себе это.

Я медленно отстранилась, но он снова потянулся ко мне, правда все-таки сумев остановиться. Он прищурил глаза, будто испытывал боль, словно покрывало цивилизованности готово было быть сорванным, а низменные инстинкты готовы взять верх.

Он прижался лбом к моему лбу.

— Я понимаю, — прошептала я. — Прости, но мы должны остановиться. Кэти может спуститься в любую секунду, а я не могу…

Его тело отстранилось от меня, но я чувствовала напряжение в его руках, когда сжала его бицепсы. Я чувствовала себя, как натянутая тетива, мое тело покалывало от сдерживаемой энергии. Я медленно вздохнула, усмиряя свое сердцебиение, но не могла ничего сделать с его железным стояком, которому было тесно в джинсах. Он знал, что я чувствую его, но я молчала, поэтому он не спешил отодвинуться от меня.

Мы смотрели друг на друга горящими от желания глазами, в которых плескался целый океан сомнений, откровенности и недосказанности между нами.

Наконец, он медленно сел, неохотно выпуская меня из объятий.

— Я слишком хочу, чтобы ты остался, — прошептала я. — И поэтому ты должен уйти. Ты понимаешь меня?

Он кивнул, и думаю, что он понял меня. Я просто беспокоилась за себя и Кэти.

Он провел рукой по своим волосам, вздохнул и, к моему удивлению, одарил меня улыбкой, которая появилась на его лице.

— П…приходите…завтра. Ты и Кэти. Будет жаркий день. Мы сможем искупаться.

Его улыбка вызвала у меня облегченье и радость.

Завтра День труда, все, что у нас было из планов с Кэти, это пять килограмм десертов и киномарафон «Школьного мюзикла».

— Искупаемся в озере?

Он утвердительно кивнул.

— Звучит заманчиво, и я бы хотела посмотреть на твой дом. Может мы придем после обеда?

— К обеду.

Я тихо рассмеялась.

— Ты же говорил, что не умеешь готовить?