В жизни, конечно, всякое бывает. Иногда и работать приходится. Даже не иногда… Но ведь любить это всё не надо, верно? Люди трудятся потому, что без этого они сдохнут. Но ведь стремиться надо к тому, чтобы не работать. Я вот, к примеру, работать совсем не желаю!..

Конечно, жизнь-то она заставит ещё, может, но стремиться-то к этому не надо. Пока возможность есть, надо нежиться. На диване валяться, в «Доту» рубиться, кино всякое смотреть, тортики хавать. А на работу всегда успею!

Но вообще я работать не хочу. Просто ненавижу работать там, трудиться, зарядку делать и вообще напрягаться как-то.

Будь моя воля, лежал бы на диване весь день, тортики жрал да смотрел бы порнушку. Вот это была бы жизнь!

Миша опять расслабился. Напряжение его спало. Он снова положил босые ноги на журнальный столик.

– Понимаешь, Марат, – сказал он, доставая из пакета шоколадный батончик, – вот не хочу я работать, а! Ну не хочу я работать, и точка на этом! Просто не могу я работать! Не хочу! Жить за счёт других хочу! На диване валяться!..

– Ты сейчас про зарядку сказал, – вставил тут я. – А тебя разве кто-то заставляет?

– О-о-ой, – скривился Миша, отмахиваясь рукой. – Не будем об этом. Мама мне каждое утро напоминает, чтоб я зарядку по пятнадцать минут делал.

Лучше бы поспать лишние четверть часа дала, ей-богу!

Но я зарядку делать не хочу, поэтому просто запираюсь в комнате и ничего не делаю. Просто на застеленной кровати лежу.

Она иногда заходит и говорит, что надо, чтоб я двигался.

А я не хочу! Не хочу вот, и точка!

– Я тебя, конечно, понимаю… – начал было я, но Миша меня оборвал.

– Я тебе скажу, Марат, – опять заговорил Миша. – работать – это очень трудно на самом деле. Трудно и скучно.

Лучше не работать поэтому. Лучше так всю жизнь на диване и проваляться, ей-богу! Это всяко лучше, чем работать!

Не знаю, как ты, но я не хочу работать.

Миша договорил. На минуту в комнате воцарилось молчание.

Я посмотрел на пакет, где до этого лежали шоколадные батончики. Батончиков там уже не было. Миша всё слопал.

– Миш, а как де развитие? – внезапно спросил его я.

– Какое развитие? – непонимающе спросил Стефик, пялясь в телевизионный экран.

– Ну, человек де должен развиваться… – заговорил я.

– Ма-а-ара-а-ат, – опять заныл Стефанко, – я так не хочу развиваться! Отдыхать хочу! «Сникерсы» жрать, порнуху смотреть и ужастики и не думать ни о чём!

В этот момент раздался со стороны экрана раздался жуткий оглушительный вопль. Сердце у меня тотчас ушло в пятки.

Миша по-прежнему равнодушно пялился в экран. Происходящее там нисколько его не пугало.

Чуть отойдя от шока, я посмотрел в телевизор. Я увидел там комнату со стрельчатым сводом и кусок деревянной лестницы, обнесённой выкрашенными в белый перилами.

– Успокойся, – спокойно произнёс Миша, – это просто фильм.

Минуты две Миша молчал.

– Я отойду ненадолго, – внезапно сказал он.

Стефанко поднялся с дивана и пошёл на кухню. Вскоре он вернулся. В руках он с трудом шесть банок газировки, несколько коробок с шоколадными конфетами, две пачки чипсов и четыре свёртка ментолового драже.

– Ты всё это собираешься съесть? – спросил я?

– А что тут такого? – удивлённо спросил Миша. – Я и больше гораздо съесть могу!

Стефик разложил принесённую с кухни снедь на журнальном столике. Затем он плюхнулся на диван. Его рука потянулась за банкой с газировкой.

– О-о-ох, – довольно вздохнул мой товарищ, неторопливо открывая банку, – хо-о-оро-о-ошо-о-о!

Он сделал первый глоток. Это был такой большой, глубокий и по всей видимости очень приятный глоток.

Его кадык затрясся, заиграл, заходил вверх и вниз. Миша яростно тянул жидкость, он хотел пить и не мог напиться. Выглядело это до такой степени сладострастно, что казалось, не газировку Миша пьёт, а дорогое вино.

Зрелище было заразительное. Миша так хорошо пил, что мне тоже захотелось попробовать.

Лицо Стефанко его выражало такое блаженство, будто он целовал сейчас любимую девушку. На самом деле он просто хватался губами за холодный край алюминиевой банки.

– Вот это жизнь! – сказал Миша, осушив банку до половины.

Я тоже взял банку, открыл и начал пить. Ничего особого я не почувствовал.

Мы помолчали ещё минуты две.

– Плохое у нас образование в России! – вдруг важно заявил Миша, запуская пухлую ладонь под крышку плоского короба с шоколадными конфетами. – Плохое!