К раме картины была приделана небольшая табличка. Она была закреплена ниже самой картины. Аккуратными чёрными буквами там было написано: «Пришла выручить ребят. Софи. 2013 год.».

Я внимательно разглядывал причудливую картину.

– Это София Александровна нарисовала! – вдруг пропищала мне почти на ухо девочка в переднике. – Очень красиво, правда? Она у нас большая художница. У неё ещё много таких картин есть. Она сейчас целую серию заканчивает, представляете?!

– Да, представляю, – спокойно ответил я.

Мы с Мишей вошли в гостиную.

Массивная дверь из красного дерева. Резная, разумеется.

Отлитая из томпак ручка изображала неведомую птицу. Металл был начищен почти до зеркального блеска.

Сверкающий паркет был застлан пушистыми узорчатыми коврами. Стены были обклеены дорогими обоями из приятной на ощупь, чуть ворсистой бумаги. Обои были расписаны вручную. Причудливые изображения цветущих трав переплетались с натуралистично выписанными фигурами голых юношей и девушек.

Молодые парни были облачены в венки из дубовых и лавровых листьев. В руках они сжимали банные веники из дуба, ивы и берёзы. На девушках были венки из одуванчиков. Их руки были заняты крупными цветками ромашек. Юные девы сосредоточенно обрывали лепестки цветов, гадая о том, любит их выглядывающий из кустов смородины паренёк или нет.

Возле стены стоял обитый белой кожей диван. Напротив него стояли резной буфет фиалкового дерева и небольшой шкафчик, – тоже резной, но сделанный из розового дерева.

Перед самим диваном был пристроен небольшой журнальный столик. Ножки его были из чёрного дерева, а поверхность – из толстого стекла. На столике стояла приличных размеров бронзовая статуэтка.

Одетый в экзомис прекрасный юноша ласкал совершенно голого мальчугана лет десяти.

Юноша сидел на камне, широко расставив ноги, а мальчуган стоял подле него. Одной рукой парень держал голого мальчика за задницу, тогда как другую приложил к его выдававшемуся вперёд животу.

Сам юноша тоже был совсем не худеньким, хотя и не толстым. У юноши были пухлые щёки и хитрые, немного суженные глаза.

Его брюшко складывалось тремя аккуратными складками, проступавшими из-за ниспадавшей с плеча одежды. Руки у парня были дряблые. Бицепсы его не имели рельефа. Ляжки были округлыми, как продолговатые камешки морской гальки, а икры, наоборот, довольно тощими, как два брёвна.

При этом парень был долговяз, а потому полным назвать его язык никак не поворачивался.

Мальчуган выглядел несколько иначе. Это был толстый смеющийся ребёнок. Происходящее явно было ему в кайф.

Мальчик весь был округлым. У него были округлые ляжки и толстые округлые икры. Вперёд выдавался круглый живот. Задница тоже была не обвислая, а закруглённая и по всей видимости весьма упругая. Упругие толстые бока, круглые щёки, нежные, напрочь лишённые даже намёка на мускульный рельеф, но в то же время совсем не дряблые руки.

И у юноши, и у мальчика были густые кучерявые волосы.

«Бахус и Амур» – гласила небрежно вырезанная на крохотном постаменте надпись.

В комнате было было два торшера с абажурами из прозрачной кожи. Один стоял рядом с диваном, другой – прямо возле шкафчика из розового дерева.

Возле окна стояла небольшая мраморная статуя. Ростом она была где-то сантиметров сто тридцать.

Статуя была прекрасна.

Она изображала застывшего в очень томной позе хорошо сложённого молодого человека.

Юноша стоял, небрежно опершись на увитую виноградной лозой ионическую колонну. Она как раз доходила ему до груди.

У парня были очень правильные черты лица. Из-под небрежно нахлобученного на голову и немного сползшего на бок фригийского колпака выбивались прелестные кучерявые волосы.

Собственно, из одежды на молодом человеке были только этот фригийский колпак да набедренная повязка.

Левую ногу парень выставил вперёд. Правую придвинул к колонне. У него были крепкие мясистые икры, округлые, но никак не рельефные. Мощные колени смыкались с округлыми ляжками. Задница была размеров внушительных.

В левой руке парень держал небольшой и явно уже опустевший кувшин. Правая рука его свободно лежала на капители.

Боже, до чего расслабленными выглядели его чуть заплывшие жирком упругие бицепсы с тонким, едва выраженным рельефом!

И да, конечно: у молодого человека был живот.

Но это был не пивной живот. За не слишком толстым слоем подкожного жира легко можно было различить крепкие, хорошо развитые мышцы.

Короче, великолепная была статуя!

Окно закрывали толстые шторы из алого бархата.

Стены были украшены картинами в тяжёлых рамах. Две из них висели прямо над диваном, ещё одна помещалась на свободном куске стены прямо между буфетом и резным шкафчиком. Ещё одна занимала противоположную окну стену.