Мать ждала, накинув ночной пеньюар. Живот на раннем сроке в плотных платьях был не особенно заметен, но без корсета сразу выделялся. Она снова ждала ребенка.

— Что случилось? — даже поднятая с постели посреди ночи, она выглядела собранной и внимательной.

— Кто-то пытается подсунуть нам в дом шпиона.

Мать подняла брови.

— И это стоило моего сна?

— Этот шпион — Тереза Доплер из Междуречья и я дал позволение Жану дать ей работу.

— Объяснись, — деогенса обошла стол и села в свое рабочее кресло.

— Я не мог дать ей умереть, — сказал Ретт правду. Юлить перед матерью он не мог физически. Она была богиней их рода, альфа-волчицей, равной мужу по влиянию на волков стаи. Он не мог противиться ее воле и не мог ей лгать. Мог, конечно, пытаться, но она бы все равно докопалась до истины. Ретт не хотел тратить ее время на неуклюжие попытки солгать.

— Ретт… — мать устало потерла виски. — Мы обсудили это один раз, и я думала второго не понадобится.

— Его и не нужно. Но я хочу выяснить кто ее послал. А ты нет? Если мы покажем, им, что игра проиграна, они просто подчистят хвосты и попробуют позже и другим путем.

— Я и так знаю кто это сделал. И ты знаешь.

— Мне нужны доказательства для большого совета.

— Большой совет не собирается из-за попытки подкупа служанки, Ретт.

— Я прослежу, чтобы она не узнала ничего важного.

— Ты не можешь знать что для них важно. И как именно? Будешь следить за ней и днем, и ночью? — мать хмыкнула.

— Я не намерен делать ее своей любовницей, если это тебя волнует.

— Волнует! Эта девушка оказывает на тебя дурное влияние. Это путь в тупик, Ретт. Твоя невеста скоро прибудет. Ты должен сосредоточиться. Эта Доплер ходячая катастрофа и я не хочу, чтобы она была в моем доме. Отзови свое разрешение. Пусть ее убьют, мне все равно. Я только порадуюсь. И ты тоже должен радоваться.

— Мама… — у него кончились аргументы. Взгляды их скрестились. Обычно Ретт покорно опускал глаза, склоняясь перед ее силой. Аталанта Валис как оборотница оказалась куда сильнее мужа. Кровь Шефердов уже три сотни лет соединялась по указу короны, династическими браками, а не правом сильного, как это было в старые, дикие времена. Волки Галивара становились слабее. Но в стае матери порядки были другие и она была волчицей совсем другого толка, чем Ричард Шеферд, сын династического брака волка, который не любил свою волчицу.

Ретт не мог отступить и это дало ему сил.

— Ретт, не обманывай себя. Этого не может быть никогда. Она человек. И то что ты к ней почувствовал тогда, это не волчья тяга. Это невозможно!

— Я знаю. Но она тут из-за моего болтливого языка. Я выясню кто ее прислал, поторгуюсь за ее жизнь и отпущу на все четыре стороны. Как будто у нас нет других соглядатаев среди слуг. Одним больше, одним меньше. Но я не хочу ее крови на своих руках.

Мать устало прикрыла глаза, размышляя.

— Хорошо. Я доверяюсь тебе. Делай как знаешь. Но к приезду твоей невесты, этой девки в доме быть не должно. И не вздумай спать с ней, Ретт. Я запрещаю!

— Да, деогенса, — он поклонился и вышел из кабинета.

Хотелось отправиться к себе, залезть в постель и заснуть. Откуда у него это настойчивое жужжание в голове? Проклятье! Но Ретт был вынужден вернуться в гостиную и развлекать пьяных гостей.

В голове у него крутилось ощущение от запаха Терезы Доплер. Позабытый и незабываемый. Почему она его так волнует? Это невозможно! Она — человек! Ни капли оборотнической крови. Он даже справки навел тайком от матери. Ни одного волка в семи поколениях.

Будь проклят Хельстром и его болтливый язык! Не нужно было рассказывать ему. Отец и мать никому не сказали бы никогда, что он устроил скандал в Междуречье, желая забрать купленную на одну ночь девчонку с собой. Что, когда она ушла, на него напала черная тоска и он чуть не завыл. Это было невозможно! Да, им было очень хорошо. Она была такая дерзкая, жадная, он голову потерял как мальчишка. Но это?! Это было невозможно. Волчья тяга не возникает к человеческим женщинам. Никогда!

Чтобы привести его в чувства утром, матери пришлось отвесить ему пару чувствительных оплеух.

Это все было объяснимо. Он тогда год не был с женщиной, вот и играют волчьи инстинкты. Нельзя было воздерживаться так долго.

— Ты никогда не сможешь быть с ней, Ретт. Не порти девочке жизнь! — сказала мать и в ее словах был смысл. Он женится на волчице, а как иначе. — У нее есть деньги и шанс на достойную жизнь, если она распорядится ими с умом. А уж на дуру она непохожа. Мы уезжаем. В Рейне ты забудешь о ней.

Ретт кивнул и покорился. Мать была права. Абсолютно и, как всегда, права. Во всем кроме одного. Даже оказавшись в Рейне, он не забыл Терезу Доплер.