— Ты совсем не жалеешь? Я знаю, как это было тяжело временами…

Адам решительно покачал головой.

— Нет, вернуться и закончить было лучшим решением, которое я когда-либо принимал. По многим причинам.

Его слова повисли в воздухе. Мне хотелось дотронуться до его руки, дать ему понять, что я все поняла, потому что была там. Адам тоже, казалось, осознал странную интимность момента. Он на секунду поднес руку ко рту, словно раздумывая, стоит ли говорить дальше. Я поймала его взгляд, и он слегка улыбнулся.

— А как же ты? — Продолжил он. — У тебя есть сожаления?

— У меня? — Я немного растерялась. — Я… Ну, каждый месяц, когда я вижу, что у меня осталось еще тридцать с лишним лет выплат по студенческому кредиту… да, у меня есть некоторые сожаления.

Адам выглядел удивленным.

— Я думал, твой отец платит за колледж.

— Он отрезал финансирование, как и угрожал, — пробормотала я.

— Потому что ты училась в аспирантуре?

Я молча кивнула.

— Я брала кредиты, максимизировала свои кредитные карты, откладывала платежи так долго, как могла. Аспирантура тоже была не из дешевых, — сказала я с горьким смешком. — Стипендия едва покрывала мою арендную плату, поэтому мне пришлось взять больше кредитов, чтобы покрыть расходы на проживание. Я думала, что смогу все это оплатить, как только найду работу, но потом экономика рухнула и, ну, ты знаешь… Наверное, мне некого винить, кроме самой себя. Это то, чего я хотела.

— Так ты сделала бы это снова? — неуверенно спросил Адам. — Зная все, что ты знаешь сейчас?

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, стоило ли оно того? Ты счастлива?

Теперь настала моя очередь лишиться дара речи. Я думала о грудах оценок, о рукописи, которую нужно сдать, о призывах к сбору средств. Я думала о годах, которые скакали от одного временного отрезка до другого, живя на чемоданах и наполовину распакованных коробках. Я подумала о том, как мне было одиноко, сколько ночей я провела в библиотеке, окруженная лишь книгами. Я моргнула, глядя на Адама, и заставила себя улыбнуться.

— Конечно, — весело ответила я. — Как ты и сказал. Все это того стоило.

Я отвернулась, прежде чем Адам успел заметить мое омраченное сомнением лицо.

ПОСЛЕ ВСТЕРЕЧИ я направилась в свой кабинет, чтобы забрать просроченные книги и вернуть их в библиотеку, сложив столько, сколько смогла, в две большие картотечные коробки, а затем с трудом спустилась вниз, к ящику для возврата книг. Когда я сделала перерыв, чтобы перевести дыхание, я услышала рев мотоцикла, и Рик подъехал к обочине рядом со мной.

— Эй! — Он снял свой шлем. — Я просто уезжаю на целый день. Тебе нужна помощь с этим?

— Это было бы здорово. — Выдохнула я. — Они тяжелее, чем я думала.

Рик легко поднял коробку и отнес ее к ящику, опрокинув коробку и позволив книгам упасть в ее пасть.

— Как прошла ваша встреча по сбору средств? — спросил Рик, когда мы вернулись за второй коробкой.

— Ну, ты же знаешь. Это было в значительной степени то, что я ожидала. Много рах-рах речей о Фэрфакс.

— Кстати говоря… — пробормотал Рик себе под нос.

Я обернулась и увидела идущих к нам Адама и Тиффани.

— Привет, — сказал Адам, взглянув на Рика, а затем на меня. Его голос звучал отчужденно.

— По-моему, мы еще не встречались! — Тиффани широко улыбнулась Рику и представилась. — Что вы там делаете, ребята? — Она взглянула на оставшуюся коробку с книгами, лежащую у моих ног.

— Рик помогает мне вернуть просроченные библиотечные книги, — только и ответила я.

— Похоже, у тебя там половина библиотеки! — Попытка пошутить явно провалилась. Она повернулась к Рику и подмигнула. — Это наша Энн. Она всегда с головой в книгах.

— Видели бы вы другую коробку, которая у нее была. — Сдержал смех Рик. — Это была другая половина библиотеки.

Слушая их дружеское подшучивание, застывшая поза Адама казалась еще более заметной. Он просто стоял, не делая ни малейшего движения, чтобы поучаствовать в разговоре, и, казалось, ему не терпелось уйти. Я попыталась поймать его взгляд, но он лишь вежливо улыбнулся мне, а потом вообще избегал смотреть на кого-либо. Он уставился на тропинку или куда-то вдаль, где несколько студентов шумно направлялись в столовую. После еще одной минуты светской беседы они пожелали нам доброго вечера и ушли.

— Ну и осел. Он даже не мог посмотреть мне в глаза, — пробормотал Рик, поднимая вторую коробку и отправляя книги в ящик.

— Да, неловко получилось. — Подтвердила я. — Что случилось? Ты, должно быть, сделал что-то, что действительно вывело его из себя.

— О, ты знаешь — я вступился за права факультета. Сопротивлялся акционированию университета. Помогал объединять сотрудников. Ужасные, ужасные вещи. — Рик иронически рассмеялся.

— Ну, похоже, он затаил обиду.

— О, я в этом не сомневаюсь. Он практически в одиночку вытеснил меня из Хьюстона. Я был действительно счастлив там, написал несколько приличных работ, наслаждался своим преподаванием, а также делал некоторые реальные политические успехи в Союзе. Он положил всему этому конец.