— Рик исчез, — сказала я. — Он не отвечает на звонки. Его занятия отменены. Он, видимо, в отпуске по болезни. Как ты думаешь… он мог бы навредить себе?

— Подожди, ты же не думаешь, что он склонен к самоубийству? — спросил Ларри.

— Вчера он говорил мне по телефону какие-то безумные вещи.

— Например, что?

— Например, что ему больше не для чего жить.

— Ты шутишь.

— Я заставила его пообещать ничего не предпринимать, и к тому времени, как я повесила трубку, он вроде бы успокоился. Но может быть… О, Боже, как ты думаешь?

— Ты говорила со Стивом? Он ведь должен что-то знать, верно?

— Его нет в кабинете.

— А как насчет Пэм? Кажется, она знает все.

— Она пыталась выкачать информацию из меня!

— Ладно, успокойся. Мы еще ничего не знаем. Только не паникуй.

— Может, мне позвонить в полицию?

— Нет! Пока ничего не делай. Я приеду, как только смогу.

Повинуясь внезапному порыву, я проверила в Интернете, не было ли новых историй о Рике, опубликованных со вчерашнего дня. На веб-сайте Таймс, я заметила обновление на боковой панели и нажала. В Ассошиэйтед Пресс появился новый репортаж, всего два предложения:

Дискредитированный писатель Ричард Форбс Чейзен зарегистрировался в реабилитационном центре по нераскрытым личным причинам. На данный момент у его представителя нет дальнейших комментариев.

ЭМИЛИ ЯНГ НЕ ЧАСТО БЫВАЛА в моем офисе той весной, занятая подготовкой к предстоящему чемпионату NCAA. Я следила за ней в основном через школьную газету, читая о ее последних играх и неуклонном росте рейтинга команды. Ее следующий турнир должен был состояться в Орегоне, поэтому я была удивлена, когда увидела ее около моего кабинета. Эмили была одета не в теннисное снаряжение, а в коричневый свитер и джинсы, с распущенными волосами, а не в обычный хвост. Я поняла, что почти никогда не видела ее в уличной одежде.

— У Вас есть минутка? — спросила она.

— Конечно! — сказала я, жестом приглашая ее войти.

— У меня есть новости об аспирантуре, — сообщила она. — Я узнала, что поступила в Беркли и Колумбийский университет с полным финансированием.

— Это потрясающая новость! — Я же говорила. — Ты, должно быть, в восторге!

Но Эмили не выглядела взволнованной. На самом деле, она выглядела так, будто вот-вот расплачется.

— Что случилось? Скажи мне.

— Речь идет о парне, — призналась она.

О, нет. Все это время я считала, что Эмили одинока. Я никогда не видела ее в кампусе с парнем, и она никогда не говорила об этом. Должно быть, она встретила кого-то за последние несколько месяцев, и теперь, когда выпускной быстро приближался, ее охватила паника.

— Дай-ка угадаю — это вопрос о том, стоит ли расстаться со своим парнем до окончания школы?

— Да! — сказала Эмили. — Откуда Вы знаете?

— Когда-то я была в твоем возрасте, — сказала я, улыбаясь. — Расскажи мне о нем.

— Ну, вообще-то, Вы его знаете.

— Знаю? — Я прокрутила в голове список своих студентов-мужчин, пытаясь понять, кто мог встречаться с Эмили.

— Да. — Она поколебалась, закусив губу и нервно сжала руки на коленях. — Я никому не рассказывала, потому что это своего рода секрет. — Понизив голос, она прошептала: — Это Рик Чейзен.

Я потеряла дар речи. Эмили, должно быть, заметила шок на моем лице, потому что покраснела и начала заикаться:

— Я знаю, что он мой профессор и все такое, но мне двадцать один год, и он не намного старше меня, на самом деле.

— Но он же твой профессор, — сказала я глухим голосом.

— На самом деле он больше не мой профессор. Я бросила его занятия после того, как мы начали встречаться.

Сначала я ничего не сказала, а Эмили выглядела так, будто вот-вот разрыдается.

— Вы расстроились. — Заметила она. — Мне не следовало ничего говорить.

— Нет, нет, я просто удивлена. Продолжай.

— Он самый удивительный профессор, который у меня когда-либо был, — сказала она со слезами на глазах. — Он действительно заботился о том, что я должна была сказать. Так трудно найти таких парней в колледже. Они все такие незрелые и поверхностные. Но Рик меня слушал. Он сказал мне, что я лучший писатель в классе и что я не должна позволить своему таланту пропасть даром. Знаете ли Вы, что он был почти убит придорожной бомбой в Ираке? И что он потерял своего лучшего друга во время нападения? Я чуть не заплакала, когда он сказал мне об этом. Он намного сильнее и храбрее, чем когда-либо могла быть я. Просто… я так его уважаю. Он отстаивает то, что считает правильным, даже если его жизнь в опасности!

Я протянула Эмили салфетку, и она высморкалась.

— Как так получилось, что вы начали… встречаться? — спросила я.

Эмили покраснела.

— Мы начали часто бывать в его кабинете, чтобы он помог мне переписать мои рассказы. Он просил меня закрыть дверь, чтобы мы могли поговорить без помех, и мы просто болтали о других вещах. Он упомянул, что встречался с кем-то, но она заставила его почувствовать себя действительно неадекватным. Он назвал ее фригидной сукой. Я дала ему волю, и однажды он сказал: — Эм, мне нужно кое в чем признаться. Я действительно хочу поцеловать тебя. Если бы ты не была моей ученицей… — Я… я сказала ему, что больше не обязана быть его ученицей… хорошо … это вроде как началось с этого момента. Он сказал мне, что я красивая. Никто никогда не говорил мне этого раньше.