— И чего?

— Так выкуп потребует. Только когда еще его ждать. Пока доедут, пока вернутся. Будет сидеть старика развлекать.

— А чем он докажет этому королю, как его там, что дочурка у него?

— Так одежда и побрякушки. А еще за врачом послал. — парень зевнул. — Ухо отрежет. Ну чтоб наверняка определили. Потом прилепят обратно. Может быть.

И они загоготали.

Я мрачно прикончил пиво. Виз, чувствуя мое настроение, быстро уплетал остатки сосиски. Хранитель подчеркнуто сидел на самой дальней стороне стола. Обиделся за ощипанный хвост для шевелюры упыря. А кому сейчас легко, хотел бы я знать!

Повел плечом, проверяя чувствительность раны. Мда, похоже провести эту ночь под теплым кровом постоялого двора мне не светит.

Вот и зачем мне вмешиваться, а? Взял бы коня и был таков. Но я не мог. Просто не мог взять и уехать, узнав, что девчонке собираются отрезать ухо да еще и держать в плену черт его разбери сколько времени. Наверняка ребята покруче быстро пронюхают про сокровище, что залетело в захолустье, приедут и заберут ее. А чтобы доказать, что добыча у них, отрежут и отправят папочке еще что-нибудь.

Она ведь заслонила меня от Гидры. Из-за этого, в том числе, ее родовой амулет приказал долго жить. Могла бы и не пытаться спасать меня, но попыталась.

Я отодвинул тарелку, протянул руку. Виз быстро пробежал по ней и привычно сел на плечо. Нет, сегодня без геройства ну никак не обойтись.

*Санлина*

Естественно, первым делом я нашла в этой вонючей дыре хоть кого-то отдаленно напоминающего властьимущего человека. Мэр, конечно, был недалекий мещанин, но хотя бы понял с кем имеет дело. Разместил в лучших покоях (отвратительных! Всего три комнаты!) и приставил служанок. Довольно неказистых и здоровых как охрана папы. Не то чтобы я стремилась куда-то выйти (а куда пойдешь в этом свинарнике?), но у меня сложилось подозрительное впечатление, что две мымры под два места лучше обращаются с ножом и топором, чем с расческой, и приставлены они ко мне вовсе не для моего комфорта.

Наверное, мэр решил, что мою монаршую персону нужно охранять. Что ж, это мысль здравая, охранять меня нужно.

Я приняла ванну и, завернувшись в полотенце, вышла в комнату. На постели лежало нечто, отдаленно напоминающее одежду. По крайней мере, тут была вроде бы юбка, белье, сапожки, рубашка и какая-то жилетка с вышивкой.

— Это что? — полезли у меня на лоб глаза.

— Так одежа. — пробасила моя горничная.

— Одежда? — я еще раз пристально посмотрела на тряпки. — Для меня? Это?

— Ну да. А что не так?

Дар речи покинул меня безвозвратно. Если бы я начала объяснять, что с этими тряпками не так, то на это ушла бы половина моей жизни.

— Где мое платье?

— Хозяин велел почистить.

Что ж это звучало логично, вот только из ванной унесли все, что на мне было. Два золотых браслета в три пальца толщиной. Десять моих шпилек с рубинами, сережки и даже пояс с золотым тиснением.

— Где мои украшения? — спросила я строго.

— Так… это… хозяин велел почистить.

— Почистить?

— Угу.

— Пусть их немедленно принесут обратно.

Женщина от моего командного тона смутилась. Уж что-что, а приказывать я умела, никто и никогда не перечил принцессе Санлине.

— Ладно. — сказала страшила и вышла за дверь. Я наклонила голову, прислушиваясь и гневно открыла дверь. Горничная стояла себе прямо за ней.

— Исполняй! — притопнула я ногой.

— Слушай, дамочка, не тебе я служу и исполнять ничего не буду. Сиди тут и не шуми.

От такого я аж красными пятнами пошла.

— Ты знаешь с кем разговариваешь, женщина?!

— С гостьей моего хозяина. Так что… — и она могучей ручищей втолкнула меня обратно в комнату. — Не шуми тут.

Дверь обидно хлопнула у меня перед носом. Я поддернула полотенце на груди, пылая возмущением. Ну погоди, деревенщина, еще посмотрим. Вот приедут за мной солдаты отца, я уж не забуду напоследок приказать тебя выпороть.

Делать было нечего и я приблизилась к одежде на постели. Не в полотенце же ходить. Подцепила пальцем белье и в отвращении скривилась. Хлопковое. Фи!

Сделав несколько глубоких вздохов, я отпустила полотенце и позволила ему упасть на пол. Хорошо, Санлина, без паники. Ты принцесса Лей Син и тебя не должны смущать какие-то мерзкие топорные швы на одежде. Папа всегда говорил, что лишения закаляют. Вот и меня лишение шелкового белья закалит. Наклонилась, чтобы взять местные панталончики и вдруг женское чутье велело мне повернуть голову. За стеклом на козырьке окна сидел тот самый простолюдин из пещеры. Он таращился на меня, я на него. И тут я вспомнила, что стою совершенно голая. Открыла рот и закричала, хоть он и махал мне руками, чтобы я этого не делала. Наглец какой!