— Она тоже отправляется с нами? — удивился Раджаб. — Мне казалось, что вы разругались серьезно. Что она оскорбилась не на шутку.

— Мою подругу сложно оскорбить, — вздохнул Камиль. — Ради достижения цели она способна переступить через любую обиду.

— И с целями своими она, как я понял, распрощаться не торопится, — закончил мысль друга капитан.

Не торопится, — согласно кивнул владелец яхты. Увидел Мессалину, уже поднявшуюся на борт. — Пойду встречу. Неизвестно сколько ночей нам еще предстоит скоротать в одной постели.

***

«Мария» вышла в море утром следующего дня.

Яхта обогнула материк и вечером через двое суток от начала путешествия, повернула на север.

Пассажиры, удивленные тем, что их не везут в очередной раз в тропики, потребовали объяснений, но, услышав от Камиля, что их ждет незабываемое приключение, вскоре успокоились и предались привычному времяпрепровождению.

Столь короткого промежутка хватило, чтобы Мессалина устроила любовнику скандал. Она кричала, что не намерена плыть на какой-то там Север! Что её нежная кожа не привыкла к холодам!

На что получила от Камиля обещание высадить её в первом же порту, где запланирована стоянка, и отправить самолетом обратно в Торса-ле-Мар.

До Зеленых Островов оставалось еще два дня пути.

Камиль не знал печалиться ему от того, что любовница заперлась в каюте и не желает выходить, или радоваться неожиданно обретенной свободе и отсутствию необходимости развлекать капризную дамочку.

Поздно ночью, когда гости начинали расходиться по каютам, владелец яхты возвращался к себе. Иногда его сопровождал Раджаб, и они перебрасывались парой слов перед тем, как разойтись по каютам и лечь спать. Но чаще он оставался один. Следование по незнакомому маршруту требовало едва ли не постоянного присутствия капитана на мостике.

Камиль долго сидел в кресле, попивая кьянти, и выкуривал последнюю в этот день сигарету с наркотической травой, растущей на Черном континенте.

Он начал сожалеть о том, что узнал в один вечер всю информацию, запечатанную в масках. Но что-то не давало покоя. Ощущение, что в спешке он что-то упустил, становилось все сильнее и все навязчивее.

Зная, что яхте предстоит обогнуть гряду рифов и Раджаб останется на мостике на всю ночь, Камиль выложил на стол три, выкупленные последними, маски

— Какую же из вас я слушал невнимательно? — бормотал, разглядывая артефакты. — Тебя? Или может, тебя? — маски безмолвствовали. Камиль закрыл глаза, протянул руку. — Нет, — пробормотал, проводя ладонью над масками. — С вами двумя мы успели поговорить обо все, — взял в руку третью, — а вот ты не рассказала самого главного. Я чувствую, как ты трепещешь! Как тебе не терпится снова вернуть меня в Махтанбад.

Больше не раздумывая, приложил маску к лицу…

Жрец стоял у алтаря в середине недавно отстроенного храма и не сводил глаз с бушующего голубоватого пламени, рвущегося к отверстию в крыше.

Женщина, состоявшая на службе при жене падишаха, недавно примкнувшая к культу огнепоклонников, рассказала ему новость, заставившую задуматься о том, а не скорректировать ли свои планы? Не убыстрить ли ход событий?

Уже завтра падишах отправится в поход. Отказать гонцу в просьбе о помощи правитель не может.

Жрец давно понял что, как и, главное, почему, происходит в городе, который давным-давно пери нарекла Махтанбадом.

Нужно было только внимательно слушать легенды и предания. Потом хорошенько подумать, сопоставить факты и слова сказаний, и, пусть не сразу, но все встанет на свои места.

Почему всем в городе заправляют женщины? Ну да, они наследницы пери. И с этим, как раз, все понятно. Им доступна магия. И женщины применяют её, коль скоро в том возникает необходимость.

Сделать так, чтобы лепешки никогда не черствели, а чай в тонком стакане всегда оставался горячим? Пожалуйста! Чтобы ткань, из которой сшита одежда не рвалась, сохраняла краски, была мягкой на ощупь и всегда чистой — это, казалось, не составляло никакого труда! Чтобы стены домов и дувалов были прочными, не обрушались, не требовали ремонта — чем же еще заняться женщине в свободное время?

Во всем, что касалось быта и его улучшения, женщины были незаменимыми помощницами своих мужей.

Ну а что же мужчины? Те, кто считался владельцами лабазов, караван-сараев, амбаров, пекарен, торговых рядов? Всего, что было создано и процветало на благо торгового города, стоявшего на пересечении караванных путей? Почему они согласились на подобное?

Немного пораскинув мозгами, жрец понял, что мужскую часть населения Махтанбада такой расклад более чем устраивал!

Что может быть лучше и приятнее, чем возлечь на диван у достархана с себе подобными, после того, как обойдешь торговые ряды? Убедишься в том, что однажды запущенное колесо продолжает крутиться. Что однажды начатое дело процветает и приносит прибыль? Ну а если вдруг что-то пойдет не так, если узнаешь, что в лабазе кто-то поедает твоё зерно, а в лавке не продаются залежавшиеся ткани — жена всегда поможет! Одно заклинание и грызунов как ветром сдуло! Шелк, что еще утром был блеклым и расползался при первом прикосновении — снова прочен и искрится яркими красками!