— Значит, я счастливейшая лета, раз приглянулась волку-привереде! — широко улыбнулась я. — Ну, что ты, Йан? Я такая довольная, потому что мы снова стали одним целым. Мне это было необходимо, как само дыхание! Я только-только вернула себе прежние чувства, снова открыла сердце. Знаешь, это теперь мне понятно, о чём Лэйт говорила. После родов и правда меняешься. Если бы не вы — я бы совсем зачахла… — Я мягко поцеловала его в щёку, сжимая крепкие мужские пальцы, и Йан отозвался тихим вздохом. Он думал о чём-то важном, и мне казалось правильным и необходимым рассказать мужчине обо всём, что теплится в сердце. — Я скучала по всему тебе. По твоему голосу, и улыбке, и особому запаху. И особенно по тому, как темнеют у тебя глаза, когда мы чувствуем пламя друг друга.

От неожиданности я вздрогнула: Йан опустился передо мной на колени.

— Нуала, амми таи орхи. Од а тао лидив. Моё сердце принадлежит тебе. Я люблю тебя.

Он смотрел, не мигая, и было страшно снова оказаться в самом начале, в городе, где я никому не была нужна, и где не существовало подобных чувств.

— Ты как сон, — прошептала я, беря в ладони его лицо. — Тао сади де лидив. Сон моей истиной любви.

Я зажмурилась, чувствуя, как потекло по щекам, а когда открыла глаза, увидела, что глаза Йана подозрительно блестят.

— Прости, что я раньше не сказал, — прошептал он. — Должен был, ещё до боя. Всё сдерживался, обдумывал… Боялся.

— А теперь?

— Теперь страха нет, — сказал он. — Если ты примешь меня такого: скупого на признания и порывистого в ласках.

Я обняла его за шею и крепко поцеловала.

— Принимаю всего целиком. Никому никогда не отдам тебя, Йан Орхи Нэбис.

К Ульфу мы вернулись с мирным счастьем в сердцах, и я тотчас приняла из его рук маленьких капризуль: они соскучились. Пришлось долго возиться с дочками, и я от нетерпения то и дело смотрела на братьев.

Я как будто всё увидела иным взором: более мудрым, острым. И сердце увеличилось, стало биться громче и понятней. Оно твердило мне поскорее обнять старшего, повторить свои признания, дождаться поцелуя. Снова ощутить его дыхание на своей коже, почувствовать запах волос и щекотные покалывания бороды. Стянуть с него рубашку, коснуться горячей гладкой кожи… Теперь-то мне стало понятно, что всё неспроста. Я уже давно научилась любить их обоих, но всё создавала проблемы, думая, что не смогу отыскать в себе достаточно чувств. А теперь поняла, что их всегда было довольно для счастья, потому что я жаждала Ульфа не из жалости, а по зову плоти, по велению сердца и воле инстинктов. Такова была моя судьба. Такая мне была предначертана любовь.

Едва дочки уснули, я поспешила к старшему.

— Ульф!

Удивительно, но Йан уже похрапывал. Обычно он засыпал гораздо позже, а тут словно выключило волка.

— Да, сааф, — отозвался мужчина. — Что случилось?

— Можно мне поговорить с тобой?

— Конечно. Крепко крохи уснули?

— Да. Они часов до трёх нас не побеспокоят, только ближе к рассвету снова кушать потребуют. Чудные. Я знаю прекрасно, что грудные детки обычно не такие самостоятельные.

— Ты их полдня на руках таскаешь, — усмехнулся он, заправляя мне за ухо короткие прядки. — Что, пройдёмся? Или где-нибудь поблизости посидим?

— Вон там, на пне.

Он кивнул, и вскоре держал меня на коленях, приятно касаясь губами открытых ключиц.

— Йан сказал, что любит меня, — прошептала я.

— Да, я понял по его виду, что он признался. Ты счастлива?

— Да. Я не ждала этого, но было так сладко! Я просто поняла кое-что важное, Ульф.

— М? — спросил он, мягко и неспешно целуя меня в шею.

— Вы разные, и вы нужны мне именно такие. И я хочу вас обоих… Всегда. — Я покраснела и улыбнулась ему. — По крайней мере, пока. Время многое меняет, но греховную жадность мне хочется сохранить невредимой. Я очень люблю тебя, мой волк. Люблю наперекор, возможно, даже назло всем. Но мне не нужно одобрение «святых». Я не считаю, что очернила себя. Ты и есть мой сааф. Ты — мои крылья. И я вас с Йаном больше никогда не покину…

— Обещаю!

Руки его скользнули вниз, обхватили мои бёдра. Я тронула завязки его рубашки. Некому, кроме лун и деревьев, было подглядывать за нами.

Вскоре мы уже сидели на траве лицом друг к другу. Я сама направила Ульфа внутрь, выдохнула ему в губы. Было сладко и голодно. Он нуждался во мне, а я хотела принадлежать ему. Мы двигались едино, чувствуя друг друга и не торопясь. Внутри меня рождалось солнце, и тонули одна за другой искры звёзд. Внутри меня пламенела страсть и дрожала нежность.

— Ещё, — шептал он.

— Ещё, — эхом отзывалась я. — Хочу тебя.

— Люблю тебя.

И глубже, быстрее, так, чтобы задыхаться и держаться друг за друга в едином порыве. Мне нужно было больше его, и Ульф, словно чувствуя точно такую же жадность, совершенно не сдерживался. Он не просто заполнял меня, не только владел моим телом, он отдавал себя целиком, и вскоре мы упали на траву, неистово целуясь и сталкиваясь языками. Мы любили друг друга так, словно не было ни прошлого, ни будущего, одно лишь радостное, восхитительное настоящее. Наше время. Наша осуществлённая мечта. Наше особое лунное любование…