Мы долго обсуждали, как лучше поступить. Йан и Ульф отказывались отпускать меня с магом в чащу, но и брать с собой дочек было нельзя. Мало ли, как ритуал пройдёт? Рисковать детьми колдун и сам не хотел. В конце концов, мы договорились, что отправимся на поляну втроём: я, маг и Ульф, а Йан останется с малышками. Теперь они уже могли обходиться без мамы с полчасика, и не так много плакали.

— Только смотрите, через час не вернётесь — искать пойдём, — хмуро сказал Йан.

— Этого времени нам хватит, — сказал Ракх. — Конечно, хорошо бы на землях твоего рода побывать… Но я понимаю, что это сейчас невозможно.

— Что я должна буду сделать?

— Когда я стану снимать метку — просто расслабься. Не тебе её, насильно поставленную, стирать. На это сил у меня должно хватить, тем более что тепло уже объяло землю. А вот когда тьму из меня будем выковыривать — придётся тебе иное колдовство творить. И, прежде света, прощение мне должна дать.

— Ещё нет, — невесело усмехнулся он. — В твоём сердце по-прежнему полыхают угли ярости. Не сможешь затушить их — не быть и мне свободным. Как я сотворю кругом нас щит, придёт время тебе всё заново пережить, узнать и увидеть, что именно сделал я с твоей родиной. Тогда и решишь, возможно ли в принципе подобное простить.

— Я готова.

— Знаю.

На следующее же утро мы отправились на поляну. Если бы не Ульф, я бы от страха не справиться попросила перенести хоть на пару дней столь важное действо. Но муж был рядом, и я не хотела снова поддаться слабости. Не отступлю.

Ракх велел Ульфу держаться от меня на расстоянии вытянутой руки.

— А у меня молоко не пропадёт? — запоздало встревожилась я.

— Наоборот, ты себя лучше почувствуешь без метки. Дай мне руку.

Я протянула ему ладонь, и, не глядя, почувствовала, как напрягся старший. Его бы воля — не дал бы ничего подобного вытворять, но я не могла бросить тёмного. Не знаю, почему, но оба ритуала казались мне важными. Словно они что-то решали в нашей общей судьбе, поворачивали её той самой, счастливой стороной.

— Закрой глаза, — приказал маг. — Дыши глубоко. Если станет неприятно — сразу скажи.

Я кивнула. Было самую малость страшно. А потом по телу прошёл жар, руки налились свинцовой тяжестью, и сердце забилось быстрее. Я схватила ртом воздух, вздрогнула, и как будто нырнула с головой в грохочущий поток. Кругом была вода! Я дышала в ней совершенно спокойно, и бесконечно плыла в прохладе, которая казалась замечательной. Постепенно кругом меня начали образовываться пузыри, и чем больше их становилось, тем выше я поднималась. Они выталкивали меня к светлой, бирюзово-золотой верхушке, и вскоре воды распались, позволив мне полной грудью вдохнуть сладкого, вкуснейшего воздуха.

— Кончено. Получилось, — сказал Ракх. Я видела, что колени его дрожат, а на лбу выступил пот.

— Нуала, как ты? — спросил супруг.

— Замечательно! Как будто сбросила тяжелейшую ношу. Кажется, что взлететь смогу, стоит только получше оттолкнуться! — И я широко улыбнулась.

Ульф улыбнулся в ответ и посмотрел на мага:

— Ты дальше-то справишься? Сил больно много потратил.

— Да, — отозвался тот, утираясь. — Нужно только всё приготовить. Сейчас, я позову стихии. Необходимо, чтобы все они кругом нас собрались.

— Зачем?

— Потому что они всегда — первые свидетели зла и добра. Огонь, вода, земля, воздух, металл, дерево и камень, — перечислял он, и на равных расстояниях друг от друга по широкой окружности возникали язычок пламени, щепотка парящих частиц земли, прозрачный булькающий шарик, крошечный смерч, металлическая капля, кусочек дерева и красивый синий камушек.

— Готово. Теперь я попробую поймать поток времени. Предупреждаю: возвращение будет непростым. Ты, Ульф, тоже с нами отправишься. Теперь из круга не выйти, пока дело не будет сделано.

Старший кивнул.

— Я могу взять жену за руку?

— Да.

Едва наши пальцы соприкоснулись, как лес и травы исчезли. Мы оказались в полумраке, где только и было видно, что стихии да нас самих. А потом я, не переставая чувствовать руку Ульфа, полетела прочь, над знакомыми землями, над пока ещё живой страной Лета.

Она уже местами полыхала, но ещё сражалась. Разбегались из-под огненных шаров, что пускали тёмные, лесные звери, пытались улететь птицы… Не могли спастись. Маги не щадили никого.

А потом я увидела Ракха — молодого совсем, стройного и красивого. На лице его не было шрамов, глаз не превратился в чёрную дыру. Он стоял в одиночестве у обширного загона и наблюдал за взволнованно гарцующими лошадьми. Это был белый небесный табун нашего рода… Высокие, длинногривые красавцы чуяли близость смерти, видели быстро шагающий по полям огонь — и не могли убежать. Загон был открыт, но у створок лежал человек, и лошади не смели самовольно прыгать через зверослова, а тот не находил сил приказать им. Я ощутила, как закапали невидимые слёзы — это был мой старший брат. Ещё живой, он пытался подняться, но руки не слушались.