И только где-то в глубине подсознания сидели, как нечто лишнее, ненужное и даже лживое, слова о свободной воле. Но переродившийся Арро ничего не хотел знать о ней, понимая только одно: он – совершенство. И его призвание – убивать во славу чёрного камня, создавшего его. Убивать всех без разбору, но в первую очередь – людей, потому что они слабы и беззащитны перед ним, а тот, кто не может за себя постоять, недостоин жизни. Так теперь считал Арро – монстр с изменившимся сознанием, чудовище и мутант.

Бывший воин, человек, обращаюсь к тебе – хочешь ли ты оставаться зверем и дальше, вспомнишь ли о свободной воле?

Но он не слышит…

Трое путников шли по лесной дороге, и Фирри с восторгом рассказывал Весельчаку о том, как Сатию удалось призвать богов на помощь и сразить врагов. Сам «герой» скромно отмалчивался, по-прежнему с грустью думая обо всех погибших жителях деревни Лесная Земляничка, и в первую очередь – о родителях.

– Сатий! Ну ты и храбрец! – не уставал восторгаться Весельчак. – Только вот что за маг такой сильный тебе помог, хотелось бы знать? И куда он скрылся?

– Не знаю, я вообще-то думал, что это боги откликнулись на мою просьбу, – растерянно ответил Сатий.

Весельчак покачал головой и возразил

– Они, конечно, всемогущи, но тут явно поработала и магия.

– Да, наверное, ты прав. Пожалуй, я почувствовал это в глубине сердца, – тихим голосом признался Сатий.

– Что-что? Да, сердце у тебя храброе и доброе, тут ты прав. Но без помощи наверняка не обошлось, – продолжал разглагольствовать Весельчак.

Юноша лишь пожал плечами. А мужчина не унимался:

– Я так думаю, что могучий чародей вложил в тебя свои Силы. И всё-таки, почему он сам не показался после битвы?

– Наверное, ему стало не до нас, и он поспешил на заградительную стену, – предположил Фирри.

– А вот как нам теперь быть? – с грустью в голосе спросил Сатий. – Эймел и Ирель погибли. И все другие… они тоже умерли, – голос мальчика дрогнул при этих словах, по его лицу покатились слёзы.

Все трое постояли некоторое время в задумчивости, стараясь не смотреть в сторону деревни. Затем Весельчак произнёс:

– Пойдём, как и планировали, к Хостоку. Доложим о том, что здесь произошло. Солнцепоклонный должен знать, что враги стали хитрее и двинули целый отряд в разведку боем. И хорошо ещё, что эта вылазка окончилась ничем. А ещё я расскажу ему и про неведомого мага.

И они направились к столице, стараясь не оглядываться, хотя сдерживать слёзы всем троим было невмоготу.

Они усталым шагом двигались по неширокой дороге, проложенной сквозь лес от их деревушки к другим, а от них – к тракту, ведущему к далёкой столице. Пока что путь пролегал через родной лес, окрестности которого хорошо были знакомы двум юношам, часто выбиравшимся на природу – конечно, не очень далеко, потому что Эймел строго запрещал всем заходить от деревни дальше, чем на версту. Конечно, для Сатия и Фирри всегда было соблазном нарушить запрет, но страх потеряться во времени пересиливал любопытство. Эймел никогда не объяснял мальчикам, почему время в деревне течёт по-особому, но теперь, после признания Весельчака, многое прояснилось. Сатий понимал, что у всего мира не было возможности ждать, когда он вырастет – за восемнадцать лет троллеорки попросту уничтожили бы всех врагов. Но он с трудом осознавал свою «избранность».

«Кто я? Обычный мальчишка, без особых способностей. Да, папа многому научил меня, но против полчищ троллеорков я окажусь бессилен. Конечно, боги и неизвестный маг помогли мне справиться с теми, кто напал на деревню, но всегда ли так будет продолжаться?» – так рассуждал Сатий.

Вокруг путников вовсю звуки живой природы. Но птичьи трели в деревьях казались им совсем не весёлыми, а грустными. Кроны деревьев шелестели, навевая тоску. Все трое шли медленно и молча, каждый думал о своём: Весельчак – о том, что прозвище больше не подходит ему и пора бы давно вернуться к своему обычному имени – Веслер; Фирри с болью в сердце вспоминал о жизни в деревне; а Сатий всё думал о погибших родителях и о том, как ему удалось победить троллеорков. Мальчик пришёл к выводу, что всё-таки без посторонней помощи не обошлось, а значит, есть ещё на свете маг, способный дать отпор врагам. Сатий пока и не догадывался, что этот волшебник – он сам.

…Вскоре на пути стали встречаться и другие деревушки. Их жители задавали вопросы, что случилось, поскольку видели: трое путников идут с грустными лицами, едва не плача. Весельчак отвечал за всех:

– Нашу деревню троллеорки сожгли дотла. Только мы втроём смогли выжить, потому что вражеское войско было уничтожено каким-то сильным магом.

Весельчак уже успел состряпать свою версию того, что не увидел сам. Почему-то и он сам, и его спутники не хотели рассказывать о том, что совершил Сатий, каждому встречному – эту историю они припасли только для Солнцепоклонного. В варианте Веслера неизвестный маг, гнавшийся за троллеорками от заградительной стены, увидев бойню в деревне, не просто поддержал призыв Сатия к светлым богам, но и вложил свою Силу, чтобы испепелить всех врагов. А сам чародей вынужден был, видимо, скрываться от врагов, иначе те смогли бы его одолеть. Увидев, что троллеорки повержены, неизвестный маг поспешил вернуться на стену, так и не показавшись оставшимся в живых – всего троим из более чем сотни жителей.

Те, кто слушал россказни Веслера, горестно качали головами, не завидуя судьбе погибших, и произносили благословения в адрес неизвестного мага – ведь не останови он войско троллеорков, пострадали бы все вокруг. Многие жители деревень спешно собирались покидать родные края: женщины, старики и дети – к столице, просить укрытия, а немногочисленные мужчины – на заградительную стену.

К вечеру в одной из деревень странникам предложили приют на ночь, а щедрая хозяйка сказала, что даст им в дорогу еды и воды – трое путников взяли с собой совсем немного. На следующее утро, поблагодарив хозяев дома за щедрость и кров, Сатий, Фирри и Весельчак двинулись в дальнейший путь, ведь они торопились доложить о произошедшем Солнцепоклонному.