– Потрясающе! И что было дальше?

– Мы с Фирри кинулись в гущу врагов, правда, мой друг от меня немного отстал, а я оказался сразу посреди троллеорков. Они попытались меня схватить и раздавить, но я ловко увернулся. Мне каким-то чудом удалось выхватить у одного из них две палицы, они лишь на миг показались мне неподъёмными, но сила благословения богов, что шла с небес, помогла сделать их легче пёрышка. И во мне будто бы пробудился могучий и опытный воин, который знал, куда надо бить и что делать. Я двигался легко и непринуждённо, а троллеорки падали один за другим.

– И неужели они не сопротивлялись и не попытались накинуть на тебя ту же чёрную паутину, что на отца? – удивился Солнцепоклонный.

– Они именно так и сделали, но тут Фирри завопил: «Сатий, свет!» – и я сразу вновь обратился ко всем светлым богам, и почувствовал, что у меня в груди словно появилось маленькое солнце. Оно не просто согревало меня, но и рассеивало паутину. Весельчак – то есть Веслер – предположил, что это некий маг, что гнался за троллеорками, вложил в меня свою Силу, а сам не стал показываться, так как спешил вернуться на заградительную стену. Но я в это не особо верю, так как чувствовал поддержку светлых богов: Триглав, Знич, Заревод и Лада, казалось, стояли совсем рядом со мной и помогали. Благодаря ним свет, что шёл из моей груди, не только рассеял паутину, но даже поджёг врагов, и вскоре они все сгорели. А потом поддержка богов постепенно угасла, и я уже не чувствовал никакой особой Силы. Да и мне стало не до того: боль утраты пронзила меня, ведь в этот страшный день я остался без отца и без матери, – с грустью закончил Сатий.

– Соболезную, – искренне сказал Солнцепоклонный. – Что ж… Ваша история, безусловно, правдива – когда подобные мне вступают на престол, боги наделяют нас даром отличать истину от лжи – но вот что меня смущает: если неизвестный маг действительно смог мощным заклинанием не только вложить Силу в Сатия, да ещё и сокрушил благодаря ему отряд троллеорков, то почему он не проделал этого сам? И отчего не показался людям? Но даже не это самое странное. Просто-напросто никакого мага там быть не могло!

– Это ещё почему? – изумился Весельчак.

– Потому что магов такой Силы больше не осталось. Последним был… хм, пока не буду об этом, но его уже нет в живых. Все волшебники умерли, понимаете? Их у нас больше не осталось, вот в чём дело, – с болью в сердце сказал Солнцепоклонный.

– Но… но… – растерялся Весельчак, которому казалось, что его предположение о маге – единственно верное.

– Да, это именно так, – тяжело вздохнул владыка. – От друида с гор Обретения Счастья мне передали послание, что все маги погибли в безнадёжном походе против вражеского артефакта – чёрного камня, что управляет троллеорками и даёт им Силу. Он уничтожил их практически всех, кроме одного, но и тот теперь погиб.

Казалось, в этот миг вокруг разразилась жуткая буря с множеством молний и оглушительным громом. Путники поражённо стояли, не в силах вымолвить и слова, пока тишину не нарушил Солнцепоклонный. Он проговорил едва слышно и с отчаянием в голосе:

– Иногда мне кажется, что надежды нет…

В зале повисла жуткая тишина, казалось, она ледяными пальцами схватила всех за горло и не желает отпускать. Первым её смертельную хватку поборол Сатий. Он решительно произнёс:

– И всё-таки – надежда есть! Ведь у меня получилось благодаря поддержке богов победить троллеорков! А значит, раз светлые боги с нами, то ещё не всё потеряно. Нужно лишь верить, и тогда мир не будет казаться мрачным и беспросветным.

Сатий часто поражал взрослых умением говорить серьёзные и философские вещи, подбирать нужные слова в самых сложных ситуациях.

– Ты прав, Сатий, – сказал Солнцепоклонный, жестом прогоняя прочь страх. – Если твои спутники не возражают, я хотел бы поговорить с тобой наедине.

– Конечно, – кивнул Веслер, и они с Фирри вышли прочь. Сатий с удивлением взглянул на владыку. Лицо Солнцепоклонного прояснилось, и стало видно, что он обрёл надежду.

– Интуиция подсказывает мне, что я должен кое-что сказать только тебе. Дело в том, Сатий, что ваша история правдива, но при этом она ещё и весьма удивительна. Я хорошо знал твоего отца, Эймела. Бывший воин? Надо же ему было такое придумать! Конечно, он был одним из лучших. Но не воителем, а магом. Да-да, не удивляйся – иначе он, сколько бы ни обращался к богам, не смог бы воспользоваться их Силой. А это означает только одно – дар магии перешёл к тебе по наследству. Ведь ты тоже смог призвать на помощь богов, да ещё как! Думаешь, каждый смог бы повторить подобное? Да у нас при дворе были сотни чародеев и колдунов, кто пользовался обычными заклятиями, но только одному Эймелу удавалось воспользоваться Силой, дарованной богами. Жаль, что все остальные погибли в походе к чёрному камню, и ещё более печалит меня весть о гибели твоего отца. Но видишь ли в чём дело, Сатий: я близко знал Эймела, и когда он три месяца назад уходил в поход с остальными волшебниками, то мне и слова не сказал о том, что у него есть взрослый сын!

Удивлённый Сатий не сразу нашёлся, что ответить. Выходит, он маг? Но почему отец скрывал свой дар и ничему его не обучал? Странно… Тут он вспомнил слова Эймела о том, что время в деревне течёт по-другому, и сказал об этом Солнцепоклонному.

– Вот даже как… Получается, твой отец, потерпев неудачу, решил осесть в далёкой деревне, чтобы жить мирной жизнью и оставить потомка. Но если он смог заставить время в деревне течь медленнее, чем во всём мире, то Эймел был воистину великим магом. Почему же тогда ничему тебя не научил? Ни одному заклятью? Очень странно… – удивился Солнцепоклонный.

– Папа всегда говорил, что магия существует, но ни разу не рассказывал даже, что сам ей владеет, – растерянно ответил Сатий.

– Это крайне необычно. Но, по крайней мере, у нас теперь действительно есть надежда. Мы ещё поговорим с тобой об отце и о магии, но сейчас уже слишком поздно. Я велю слугам выделить вам лучшие комнаты. А завтра утром мы продолжим разговор, – задумчиво произнёс Солнцепоклонный, явно встревоженный новостями о том, что троллеорки смогли пробраться через восточные дебри.