Вокруг горками лежала одежда, добытая из шкафа в ожидании отбора. Маясь выбором, села на краешек кровати.

Бабуля, собирая нашу с Катей одежду для стирки, сортировала ее на три категории. Первая и самая многочисленная — «стыдобища для охмурения». Вторая уверенно держала «серебро» — «нам никогда не будет шестьдесят, а лишь четыре раза по пятнадцать». И третья, отхваченная в пылу азарта на распродажах, — «в гроб краше надевают». Глянув на купальники, подходящие под первую категорию, похвалила себя, что уступила уговорам подруг и купила парочку. Будет ли время на отдых в Гонконге, я как-то не подумала. Вся ситуация с новой работой до сих пор казалась сном. Машинально сунула их в сумку.

Дверь скрипнула. На пороге нарисовалась Катька. По лицу было видно, что она уже прошерстила все соцсети и раздобыла всю имеющуюся информацию на холдинг «Сити-Строй-Сервиз» и ее владельца Рудина Павла Антоновича. Минуту разглядывала устроенную мною барахолку, покусывая губы и безуспешно пытаясь скрыть зависть.

— Бабуля тебя больше любит. Ты ее родная внучка. Тебе всегда доставались все вишенки с тортов, а теперь Рудина на блюдечке поднесла, — ядовито выплюнула, дав понять, что явилась испортить мне настроение перед поездкой.

Я понимаю, конечно, что недавний развод никому приятности в характер не добавляет, сама почти в такой же ситуации, но и я не козел отпущения. Звони бывшему и сливай негатив, а лучше пресс покачай. И фигура станет супер, и раздражение уйдет.

Проглотив обидные слова, что вертелись на языке, я свернула пару блузок и брюки, пряча в недра кофра. Следом лег кардиган и легинсы.

— Она могла бы мне предложить. Я тоже умею кофе варить и бумажки перекладывать с места на место, — сочилась желчью Катя. — И что он так же хорош в жизни, как на фото?

— Все наоборот. И, Катя… все претензии бабуле. Я не напрашивалась на знакомство с Рудиным. А знала бы какой он — отказалась.

Вытянула Пупсика из чемодана, принюхивавшегося к содержимому соседней сумки. Я ссадила песика на пол, и не глядя кинула пару вечерних платьев, одно деловое с немнущимся пиджаком. Упаковки чулок легли сверху.

— Ты совсем дурочка! Кто же отказывается, когда такой самец сам в руки плывет, — заметила с насмешкой сестра, обливая презрением.

— Там еще вакансия уборщицы открыта. Можешь попытать счастья, — не выдержала я, сама пребывая на нервах. — Возможно, Рудин оценит твои способности.

Она вспыхнула, сощурила глаза, видно не ожидала отповеди от вечной тихони. Война у нас давно. С момента как погибли родители. Мне Катя не может простить вину мамы, утащившей ее отца в ту злополучную поездку, обернувшуюся горем.

— Оставь ее для себя, когда Рудину надоешь, — зло выпалила Катя, громко хлопнув дверью.

М-да, с такими родными — врагов не надо.

Я раздраженно передернула плечами, вспоминая, куда сунула успокоительное. На кровати вновь появился Пупсик с обломком обглоданного мосла и вопросительно посмотрел на меня. Я улыбнулась псу, решившему захватить свою игрушку в надежде, что мы собираемся на дачу.

— Пупсик, не в этот раз, — мягко ссадила собаку на пол.

Вздохнув, отвернулась к окну, разглядывая мокрые полосы от дождя на окне. Отъезд проходил как-то не так. Слишком тяжело и нервно. Смутное беспокойство не оставляло, а сестра ревностью подливала в огонь масло.

В дверь нерешительно постучались. Я окликнула вежливого, удивляясь, что Катя решила попросить прощение за хамство. В комнату, смущаясь и покашливая, зашел деда. Он оглядел разгром, крякнул, наткнувшись глазами на разбросанное нижнее белье, и протянул мне бутылочку с алкоголем. В дверях мелькнул хвост Пупсика.

— Возьми, Аня, пригодится, — он зацепился взглядом за фото родителей и покойной жены, что стояли на столе и добавил:- Дело говорю. Случай у меня был. При «эсэсэсэрэ» еще. Служило у нас во взводе двое казахов. Как начнут по-своему говорить, ну ничего не разобрать. А выпьют, так вообще русский забывают. Как-то сели мы сто дней до приказа обмыть. Ну, выпили, казах снова по-своему мне что-то белькочет. Я не понял сначала, выпил еще, вслушался и звуки смысл обретать начали. Все же ясно, как божий день. Вот чисто по-русски говорит. И все за дружбу народов.

Деда посветлел лицом, вспоминая эпизод из далекой юности. Потер шею и пихнул армянский коньяк мне в руки.

— Спасибо, деда. Только я в Китай лечу, — сдерживая улыбку, приняла подарок деда и спрятала в чемодан. — Проходи, я сейчас уберу тут…

Архипыч протестующе замахал руками, потер подбородок ладонью, пряча улыбку в морщинках у глаз.

— Не, я отдать зашел. Первейшее средство для налаживания контакта, — он кивнул на чемодан, — Что Китай, что Казахстан — без разницы. Одно слово — восток.