Я знаю, что говорю, как неблагодарная сука, и хотя я никогда не

заботилась о том, чтобы показаться таковой, я не собираюсь быть

таковой. Проблема в том, что его присутствие не имеет ни малейшего

смысла. У меня было двадцать минут, чтобы подумать об этом, и его

просто нет. И если это место и время, где я наконец-то умру... что ж, я

не хочу умереть в замешательстве.

— Просто вышел на прогулку.
– Он говорит немного запыхавшись, что означает, что подъем, должно быть, был тяжелым. Иэн много чего

умеет, но не в форме - это не одно из них. — Любуюсь пейзажами. А

что насчет тебя? Что привело тебя сюда?

— Я серьезно. Почему ты в Норвегии?

— Знаешь, - звук ненадолго прерывается, а затем возвращается с

щедрой порцией белого шума, - не все отдыхают в Южном Падре.

Некоторые из нас любят более прохладные места. - Кряхтение и

пыхтение через хрупкую спутниковую линию почти... интимно. Мы

подвергаемся воздействию одних и тех же стихий, на одной и той же

сильно оледенелой местности, в то время как весь остальной мир

укрылся в укрытиях. Мы здесь, одни.

И это не имеет никакого смысла.

— Когда ты прилетел на Шпицберген? - Это не могло быть в

последние три дня, потому что не было никаких входящих рейсов.

Шпицберген хорошо связан с Осло и Тромсё в пик сезона, но он

начнется только в середине марта.

Так что... Иэн, должно быть, пробыл здесь несколько дней. Но

почему? Он является начальником инженерного отдела в нескольких

проектах марсоходов, а команда Serendipity приближается к

критическому времени. Нет никакого смысла в том, чтобы один из их

ключевых сотрудников находился сейчас в другой стране. К тому же, инженерная составляющая этого АМАШЭ минимальна. Только доктор

Мерел и я. Все остальные члены команды - геологи и астробиологи, и...Какого черта Иэн здесь? Какого черта NASA послало старшего

инженера на спасательную операцию, которая даже не должна была

состояться?

— Ты всё ещё в порядке?
– спрашивает он снова. Когда я не отвечаю, он продолжает: — Я уже близко. В нескольких минутах ходьбы.

Я смахиваю снежинки с ресниц. — Когда АМАШЭ передумала

посылать помощь?

Короткое колебание. — На самом деле, это может занять больше, чем несколько минут. Буря усиливается, и я плохо вижу.

— Иэн, почему они послали тебя?

Глубокий вдох. Или вздох. Или пыхтение, громче остальных. — Ты

задаешь много вопросов, - говорит он. Не в первый раз.

— Да. Но это довольно хорошие вопросы, так что я собираюсь

продолжать задавать ещё больше. Например, как...

— Пока я тоже могу задать несколько.

Я чуть не застонала. — Что ты хочешь знать? Лучший концерт?

Любимый концерт? Обзор удобств расщелины? Она предлагает очень

мало в плане ночной жизни...

— Мне нужно знать, Ханна, всё ли у тебя в порядке.

Я закрываю глаза. Холод словно миллион иголок вонзается в мою

кожу. — Да. Я... Я в порядке.

Внезапно звонок обрывается. Помехи, шум, все они исчезают, и я

больше не слышу Иэна. Я смотрю на свой спутник и обнаруживаю, что

он всё ещё включен. Черт. Проблема на его стороне. Снег становится

всё гуще, через несколько минут наступит кромешная тьма, и вдобавок

ко всему я почти уверена, что на Иэна напал белый медведь. Если с

ним что-то случится, я никогда не смогу простить себя...

Я слышу шаги по снегу и смотрю на край расщелины. Свет тускнеет

с каждой секундой, но я различаю высокий, широкий контур человека

в лыжной маске. Он смотрит вниз на меня.

О Боже. Он действительно...?

— Видишь?
– говорит глубокий голос Иэна, немного запыхавшись.

Он опускает шею, прежде чем добавить: — Это было не так уж и

сложно, не так ли?

Глава 6

Космический центр Джонсона, Хьюстон, штат Техас

Шесть месяцев назад

Я удивлена тем, как сильно больно от электронного письма, потому

что это очень много.

Не то чтобы я ожидала, что меня это обрадует. Это общепризнанный