большую часть подготовительной работы самостоятельно. Если я не

буду спать следующие несколько месяцев, что... Я делала это раньше.

Я буду в порядке. Проблема будет, когда я доберусь до Шпицбергена.

Это слишком рискованно...

— Я буду там, в поле с тобой, конечно, - говорит доктор Мерел. Я

немного удивлена. За те месяцы, что мы были в Норвегии, я видела, что он очень мало занимался сбором образцов и снегоуборочными

работами. Я всегда считала его скорее координатором. Но если он

предложил, значит, так и есть, и... Я улыбаюсь. — Отлично, тогда.

Спасибо.

Я выскальзываю из комнаты, и примерно две недели я нахожусь под

кайфом от осознания того, что мой проект состоится, и мне удается

сделать именно это: никому ничего не рассказывать. Я даже не говорю

Маре и Сэди, когда мы общаемся по FaceTime, потому что... потому

что, чтобы объяснить степень предательства Иэна, мне пришлось бы

признаться во лжи, которую я сказала им много лет назад. Потому что

я чувствую себя полной идиоткой, доверяя человеку, который ничего

от меня не заслуживает. Потому что если быть честной с ними, то

сначала нужно быть честной с самой собой, а я слишком зла, устала, разочарована для этого. В моих разглагольствованиях Иэн становится

безликой, анонимной фигурой, и в этом есть что-то освобождающее.

Не позволяя себе вспоминать, что раньше я думала о нем с нежностью

и по имени.

Затем, ровно через семнадцать дней, я встречаю Иэна Флойда на

лестничной клетке. И тогда всё идет кувырком.

* * *

Я замечаю его раньше, чем он меня - из-за рыжего цвета, общей

крупности и того факта, что он поднимается, а я спускаюсь. Здесь

около пяти лифтов, и я не уверена, почему кто-то добровольно решил

подвергнуть своё тело стрессу подъема по лестнице, но я слишком

шокирована тем, что это делает Иэн. Это тот вид бесславия, которого я

ожидала от него.

Мой первый инстинкт - толкнуть его и посмотреть, как он падает

навзничь. Вот только я почти уверена, что это уголовное преступление.

Кроме того, Иэн значительно сильнее меня, а значит, это может

оказаться невыполнимым. Откажись от миссии, говорю я себе.

Просто протиснись мимо. Игнорируй его. Не стоит тратить время.

Проблемы начинаются, когда он смотрит вверх и замечает меня. Он

останавливается ровно на две ступеньки ниже, что должно поставить

его в невыгодное положение, но, к сожалению, несправедливо, трагично, не ставит. Мы оказываемся на уровне глаз, когда его глаза

расширяются, а губы изгибаются в довольной улыбке. Он говорит: —

Ханна, - в его голосе звучит что-то такое, что я узнаю, но тут же

отвергаю, и у меня не остается выбора, кроме как признать его.

Лестница пустынна, и звук разносится далеко. Его: — Я искал тебя,

– звучит глубоко и низко и вибрирует прямо во мне. — На прошлой

неделе. Какой-то парень в твоём офисе сказал, что ты там редко

работаешь, но...

— Отвали.

Слова вырываются из меня. Мой характер всегда был безрассудным, сто миль в час, и ... ну... ну. И до сих пор, наверное.

Реакция Иэна слишком озадачена, чтобы сбить с толку. Он смотрит

на меня, словно не понимая, что он только что услышал, и это

идеальный шанс для меня уйти, прежде чем я скажу что-то, о чем буду

сожалеть. Но, увидев его лицо, я вспоминаю слова Мерела, и это... это

действительно нехорошо.

Он не верил, что ты способна выполнить эту работу.

Худшая часть, та, которая действительно причиняет боль, это то, как

глубоко я ошиблась в Иэне. Я действительно думала, что он хороший

парень. Он мне очень нравился, когда я никогда не позволяла себе

симпатизировать кому-то, и... как он посмел? Как он посмел ударить

меня в спину, а потом обращаться ко мне, как будто он мой друг?

— С чем именно у тебя проблемы, Иэн? - Я расправляю плечи, чтобы казаться больше. Я хочу, чтобы он смотрел на меня и думал о

танке "Крейсер". Я хочу, чтобы он боялся, что я собираюсь его