ограбить. — Ты ненавидишь хорошую науку? Или это чисто личное?

Он хмурится. У него хватает наглости хмуриться. — Я понятия не

имею, о чем ты говоришь.

— Хватит. Я знаю о предложении.

Секунду он абсолютно неподвижен. Затем его взгляд становится

жестким, и он спрашивает: — Кто тебе сказал?

По крайней мере, он не притворяется, что не знает, о чем я говорю.

— Правда? - фыркнула я. — Кто мне сказал? Это то, что кажется

уместным?

Его выражение лица каменное. — Процедуры, связанные с

распределением

внутреннего

финансирования,

не

являются

публичными. Анонимная внутренняя экспертная оценка необходима, чтобы гарантировать...

—

…чтобы

гарантировать

твою

способность

выделять

финансирование твоим близким сотрудникам и портить карьеру тем, кто тебе не нужен. Верно?
– Он отшатнулся назад. Это не та реакция, которую я ожидала, но, тем не менее, она наполняет меня радостью. —

Если только причина не была личной. И ты наложил вето на моё

предложение, потому что я не переспала с тобой, сколько, пять лет

назад.

Он не отрицает этого, не защищается, не кричит, что я

сумасшедшая. Его глаза сужаются до голубых щелей, и он спрашивает:

— Это был Мерел, не так ли?

— Почему тебя это волнует? Ты наложил вето на мой проект, так

что...

— Он также сказал тебе, почему я наложил вето?

— Я никогда не говорила, что это был Мерел, который...

— Потому что он был там, когда я объяснял свои возражения, подробно и обстоятельно. Он это упустил?
– Я поджимаю губы. Что он, похоже, интерпретирует как открытие. — Ханна. - Он наклоняется

ближе. Мы нос к носу, я чувствую запах его кожи и лосьона после

бритья, и я ненавижу каждую секунду этого. — Твой проект слишком

опасен. Он требует, чтобы ты отправились в отдаленное место, чтобы

завезти оборудование в такое время года, когда погода изменчива и

часто совершенно непредсказуема. Я бывал в Лонгйире24 в феврале, и

лавины сходили внезапно. В последние годы стало только хуже...

— Сколько раз?

Он моргает на меня. — Что?

— Сколько раз ты был в Лонгйире?

— Я был в двух экспедициях...

— Тогда ты пойми, почему я принимаю мнение того, кто побывал в

дюжине миссий, а не твоё. К тому же, мы оба знаем, какова была

истинная причина вето.

Иэн открывает, затем закрывает рот. Его челюсть твердеет, и я

окончательно убеждаюсь: он зол. Злится. Я вижу это по тому, как он

сжимает кулак. По раздуванию его ноздрей. Его большое тело в

нескольких дюймах от моего, пылающее гневом. — Ханна, Мерел не

всегда заслуживает доверия. При нем были инциденты, которые...

— Какие инциденты?

Пауза. — Это не моя информация, чтобы разглашать её. Но ты не

должна доверять ему свою...

— Верно. - Я насмехаюсь. — Конечно, я должна верить на слово

парню, который действовал за моей спиной, а не парню, который за

меня ратовал и добился того, чтобы мой проект всё равно был

профинансирован. Очень сложный выбор.

Его рука поднимается и смыкается вокруг моей, одновременно

нежно и настоятельно. Я отказываюсь заботиться настолько, чтобы

отстраниться от его прикосновения. — Что ты только что сказала?

Я закатываю глаза. — Я наговорила кучу всего, Иэн, но суть была

одна - отвали. А теперь, если ты меня извинишь...

— Что значит, Мерел позаботился о том, чтобы твой проект был

профинансирован в любом случае?
– Его хватка напряглась.

— Я имею в виду именно то, что я сказала.
– Я наклоняюсь к нему, смотрю в его глаза, и на долю секунды знакомое чувство близости, здесь, рядом с ним, обрушивается на меня, как волна. Но оно так же

быстро смывается, и остается лишь странное сочетание мстительной

грусти. У меня есть мой проект, а это значит, что я выиграла. Но я

также... Да. Он мне нравился. И хотя он всегда был лишь на периферии