— Только не убегай, — шепнул ей я.

— Это моя фраза, — улыбнулась она, и стала сама серьёзность: — Я никуда не убегу. Я никогда не нарушала слова и не отступала. Лютой меня прозвали не враги, а союзники, от которых, порой, ничего не оставалось.

— Про какой год мы говорим, чтоб я мог себе это вообразить?

— Воображай мечи, копья, лошадей и мамонтов.

— Мамонтов?!

— Вы там есть будете готовить? — раздалось с кухни. — Или вы там уже уединились и я останусь голодной?

— Обычно Маша готовит сама себе, а тут исключение, — пояснила Аня.

Я помог разложить продукты, найдя среди прочего замороженную сельдь. Пока я готовил, я параллельно умилялся тому, как Аня пытается начистить картоху для гарнира, не зная, как лучше держать нож: прямым хватом, обратным, резать от себя или на себя. Каждый раз, когда она втыкала остриё в картошку, чтобы выковырять глазки, её глаза холодно блестели, а сознание, судя по всему, проваливалось в воспоминания.

— Когда-то мы с Кассандрой должны были провернуть государственный переворот, — словно в состоянии гипноза, дочищая картофелину, стала рассказывать она. — К Кастру подобраться было очень сложно — старый маразматик закрылся в своей крепости и казнил всех, кто хоть отдалённо напоминал шпионов. Кассандре удалось выловить двоих охранников гарнизона и нужно было узнать у них про тайные тропы под замком. Под любым замком есть тайные тропы и ведут они на километры. Мы знали, что выход где-то есть, но просто так его не отыщешь. Так вот, сколько она не тормошила этих охранников, так ничего и не удалось выяснить — крепкие парни, других и не брали в тот гарнизон. В итоге я смогла расколоть одного, когда у второго медленно вырезала глаза туповатым ножом, пока тот смотрел на своего приятеля.

— Что?! — побледнела Маша.

Я посмотрел на загадочно улыбающуюся Аню с ножом в руке, пусть она им всего лишь чистила картошку.

— Будешь стирать ей память? — спросил я.

— Вообще-то это всё неважно, — выдала она снова свою старую песню. — Маша, ты моя подруга и я тобой дорожу, но если ты сдашь меня или, что хуже, Макса хоть кому-нибудь, я вырежу тебе глаза вот этим ножом, — улыбнулась она.

Я тоже побледнел.

Мы с Машей переглянулись и понимали, что она не шутит.

— Да я бы… Да я не…

— Она спрятала меня под кроватью сегодня, когда кто-то приходил, — заступился я за Машу.

— Я не про сейчас. Я на будущее. Вот пришёл бы к тебе Лёха, скрутил бы тебя и принялся резать по живому. Так, как он умеет выбивать долги, я видела однажды. Дилетант, но тебе хватит. Что бы ты сделала?

— Я бы тебя никогда…

— Не строй героя. Кто угодно сдаст кого угодно под пытками. Но наш разговор запомни, пожалуйста. Хорошо?

Она сглотнула. Я же стал успокаивать себя тем, что, возможно, этого никогда не понадобится. «У меня нету жажды убийств, но если надо, значит надо», — вспомнил я её слова.

— А ещё была история, — мы с Машей уже напряглись, — как Кассандра перебрала и принялась приставать к сэру Роджеру, моему рыцарю, который мне в верности поклялся и давал обет. А сэр Роджер был с не очень хорошим зрением. Он словно пёс был, ему только скажи: взять. Порвёт любого. Но так-то слеповат, конечно, был. А мы с Кассандрой тогда с одинаковыми причёсками ходили и на балу были в одинаковых нарядах, это наша фишка была. Ну вот сэр Роджер и подумал, что пришёл его звёздный час.

Аня рассмеялась. Мы с Машей лишь неловко хихикнули.

— И что было после с сэром Роджером?

— Что было? Ничего не было. Его честь была посрамлена, потому что его утащила в постель не та. Кассандра потом перед ним извинилась и ничего не было, — Аня посмотрела на меня, потом на Машу, улыбаясь.

Я улыбнулся. Маша морщила лоб:

— У вас в Арсе балы, рыцари и кодекс чести?

— Я не из Арса, Маша. В тот день, когда я брела по улице, это не девочка брела, которая уехала в соседнюю страну от своего отца-политика. Более того, это отец за мной приехал. Я тут жила уже двадцать лет, в смысле в Прахе, так же вы называете этот мир. Я устроила геноцид в Нимении, я свергла правительство в Соединённых Штатах Кухурта, я создала и затем распустила масонов. Но это всё неважно. Потом, я шла по улице, и увидела, как пятеро парней пытаются зарезать беззащитную девушку, которую…

— Аня… — проронила Маша, косясь на меня.

— Извини. Тогда я была близка к тому, чтобы закончить свой путь. И тогда я спасла тебя не потому, что так требовал кодекс, а потому, что мне тебя стало жаль, — Аня не отвлекалась от картофелины, методично срезая ножом пласт за пластом потемневшей части. — И стало жаль всех людей, которые попадают в подобное. Это дало мне маленькую цель.

— Почему маленькую? — удивилась Маша. — Это была цель, которой ты горела!

— Нет, я просто грелась об неё в безумной буре абсолютного холода. Это был малюсенький светлячок во мраке. Что мне стоит пройтись по резиденциям вашего правительства и поставить новое? Но я хотела помогать, хотела почувствовать себя… Частью чего-то нравственно чистого, хотя бы приблизительно. Но это всё не больше, чем Нимения, СШК или масоны. А теперь послушай меня внимательно, — она отложила нож и картофелину, посмотрела на Машу. — Я ушла из Нового Бурса.

— Как? — шок на лице Маши.

Хорошо, что Маша не вспомнила тогда, зачем шла.

— Ты слышала, что я тебе только что рассказывала? — вздохнула Аня. — Или ты как…

— Как Макс? — подначил её я и она покраснела. — Всё нормально, я знаю, что тормоз.

— Хорошо, — холодно заявила Маша. — Почему?

— Они заставили меня выбирать: Новый Бурс или Макс.

— И почему Макс? Ты посмотри на него: плешивая бородка, тощий, мямля, чуть не расплакался, когда я сказала, что ты ушла.