– Нет, – я пораженно смотрела на него. Впервые он говорил со мной в таком тоне.

То, что что-то случилось уже не оставляло никаких сомнений. Такое поведение любимого настолько поразило меня необычностью, что недавнее происшествие, на фоне этого, уже не казалось мне настолько важным.

– Алекс, что случилось?

Он не отвечал, а смотрел на меня каким-то странным взглядом, прочесть который я не могла, но он мне определённо не нравился. Я подошла к нему, осторожно спросила:

– Я могу знать, что происходит?

– Просто сделай, как я прошу, – ответил он раздражённо.

Я доверяла ему, и раз он говорит сделать это, значит так надо. Но обида на его странную манеру разговора и странное поведение, ещё вчерашнее, опять начала осаждать меня.

– Хорошо, конечно. Я никуда не пойду больше сегодня. Я хотела кое-что рассказать тебе. Может, пообедаем вместе?

Я потянулась к нему и коснулась его руки. Он вдруг показался мне каким-то чужим и отстранённым, и мне захотелось прикоснуться к нему, чтобы избавиться от этого чувства. Но он довольно грубо стряхнул мою руку и отошёл.

– Нет, мне надо идти. Еду закажи в номер. И ночевать я не приду. Не звони мне, я сам позвоню. И никуда не выходи…

Когда за ним захлопнулась дверь, я всё ещё продолжала ошарашено стоять посреди гостиной нашего номера. Эти брошенные несколько коротких фраз. Он вёл себя со мной, так как будто, я досаждала и раздражала его. Я что-то сделала не так? Что такого могло случиться, что так вдруг изменило его отношение ко мне? Объяснений этого у меня не было.

Терзаемая мрачными мыслями уснула я поздно. Алекс, как и сказал, не пришёл. Первый раз почти за месяц я спала одна на этой громадной кровати, которая без него уже не казалась такой уютной. Было очень непривычно не ощущать его рядом. К тому же непонимание происходящего просто сводило меня с ума.

Проснулась я, тем не менее, тоже поздно. Завтрак уже принесли, и я ела, взяв поднос с едой в постель. Круассаны, от которых я обычно была без ума, казались сегодня мне пресными и безвкусными, кофе горьким. Я включила телевизор, чтобы хоть как-то развеять гнетущую тишину, царившую в номере.

За мельтешащими на переднем плане людьми, полицейскими машинами с включёнными мигалками, и захлёбывающимся в желании вылить поток «экстренной» информации корреспондентом, я отчётливо различила стеклянную пирамиду входа в Лувр. Мне совсем необязательно было обладать знанием французского, чтобы понять – что-то случилось в музеи, а именно – ограбление. Картинка на экране сменилась. Люди в белых комбинезонах с одинаковыми чемоданчиками внутри помещений. Опять сменилась и крупным планом перед моими глазами возникла та самая золотая прямоугольная пластина с неровным краем, единственный экспонат дальнего почти непосещаемого полутёмного зала. Диктор продолжал что-то говорить, экспозиция опять сменилась, а я сидела, сжимая в руках чашку с кофе. Как странно, вещь никому не нужная и неинтересная по словам того странного старика, оказалась похищенной и судя по тому, что больше никаких экспонатов не показывали, единственная похищенная. Сработавшая сигнализация, и мы последние вчера, покинувшие этот зал, где она хранилась. Это странное украшение в кармане моей куртки. Я только сейчас вспомнила о нём. Вчерашнее поведение Алекса, горестные мысли непонимания, всё это вытеснило те события в музеи из моей памяти.

Я откинула одеяла, собираясь встать, и в эту минуту открылась дверь, и вошел Алекс. Выглядел он всё таким же мрачным и не выспавшимся. Я замерла. Он прошёл, не говоря не слова. Скинул пиджак, небрежно бросив его в кресло, взъерошил волосы на голове, подошёл к столику с остатками моего завтрака и налил себе кофе, сделал глоток и только после посмотрел на меня.

– Ты должна уехать.

Словно удар молнии пронзил меня, дыхание остановилось, я замерла.

– Должна уехать? – эхом повторила я.

– Да. Сегодня же. Я закажу билеты на самолёт и такси.

Я сидела, уставившись на него, и не верила тому, что слышу. Мне казалось, что чья-то безжалостная рука окунула меня в ледяную воду, а затем, не раздумывая швырнула в огонь, доставать откуда не спешила.

– Ты хочешь, чтобы я уехала? – опять повторила я. Алекс смотрел на меня мрачным тяжёлым взглядом, и я вдруг пришла в себя, он гонит меня, я больше ему не нужна.

– Я могу хотя бы знать почему?

Он молчал.

– Ты ничего не скажешь?!

– Я уже всё сказал, – и он просто вышел в гостиную, больше ничего не добавляя. Перед глазами у меня всё поплыло. Я не могу потерять его! Мне ничего не нужно, только быть с ним! Я хотела всё это сказать ему, но знала – раз он закончил разговор – это конец, ничего не изменит его решений. Он достаточно ясно дал понять, что во мне больше не нуждается.

Чувство огромной несправедливости комом застряло в груди, сдавило горло так, что стало трудно дышать. Зачем надо было брать меня с собой в Париж, чтобы так жестоко порвать со мной, здесь. Зачем всё это и как понять случившееся. В чём моя вина, что я сделала не так. Всё это время, с первых минут нашего знакомства и до этого мгновения, всё пролетело как на одном дыхании. Я, не задумываясь, бросила всё, всю свою прежнюю, возможно не лучшую, но какую-то сложившуюся жизнь, и последовала за ним, с ним. И вот, теперь всё?!

Отлично себя зная, я понимала, что без обоюдных объяснений своим самокопанием просто сведу себя с ума. Но Алекс не собирался ничего объяснять, бросая меня на произвол моим мыслям. И это было ещё более жестоко, если бы он просто, например, сказал мне, что я ему надоела или у него есть жена, которая приехала сейчас в Париж, и нашим отношениям пришёл конец… или ещё что-нибудь, что угодно, но хоть какое-то объяснение его поступку.

Я посидела на постели ещё несколько минут, закрыв лицо руками и пытаясь собрать в едино свои мечущиеся мысли. От боли и горечи внутри меня всё как будто вымерло. Потом я принимала душ, пытаясь потоками воды остановить потоки слёз, складывала чемодан. Я собрала только те вещи, которые привезла с собой, всё остальное, купленное здесь, оставила в гардеробе. Возможно, это была просто глупая гордость или попытка мелкой мести, хотя я прекрасно знала, Алекс даже не обратит на это внимание, но я решила, раз я больше не нужна ему, значит и мне ничего от него не надо. Всё это время Алекса не было. И когда я уже была готова, он вошёл, держа в руках конверты. Он протянул их мне.