– Мои приказы ничего не значат для тебя? – прозвучал в тишине хриплый голос, заставивший затаить дыхание и потупить взгляд. – Ни приказы, ни просьбы…

Оливия молчала, не зная, как ответить. В глазах противно защипало, и она глубоко вздохнула, стараясь унять эмоции. Она облажалась, подвела Маркуса и теперь как никогда сильно ощущала свою вину.

Внезапно ночной воздух разрезал пронзительный волчий вой, раздавшийся в глубине леса. Душераздирающее многоголосие посеяло панику за стеной, включились прожекторы, заверещала сирена, и Маркус, выругавшись и отбросив сигарету, поспешил вернуться в здание.

– Что случилось? – Оливия бросилась следом, но он резко затормозил, так что она врезалась в его спину.

– Договор расторгнут. Нам объявили войну.

Маркус отодвинул от себя очередную папку с отчётами и протёр уставшие глаза. За окном уже наступил вечер, зажглись прожекторы, освещавшие тренировочную площадку и главный плац центральной базы. Уставившись невидящим взглядом на вереницу спортивных снарядов у стен административного корпуса, майор потянулся к пачке сигарет, когда его внимание привлекло движение у одного из тренажёров.

Ульрих снова отрабатывал удары в одиночестве: майор Джефферсон узнал щуплую фигуру мальчика издалека. Он не раз замечал, как парнишка ошивается поблизости во время тренировок охотников, внимательно наблюдая за старшими товарищами, и сейчас Маркус едва сдерживал улыбку, глядя на неловкие попытки побороть невидимого противника.

Ульрих всегда нравился майору. Спокойный и рассудительный, в отличие от непоседы Оливии, мальчишка, однако, не уступал подруге в упрямстве, если у него что-то не получалось, но по сравнению с ней Ульрих не тратил время на эмоции, предпочитая упорно трудиться. Порой Маркус задумывался о том, что этот мальчик напоминает ему себя в молодости.

Рука рассекла воздух, но паренёк вложил слишком много сил в это движение, а потому чуть не потерял равновесие и в последний момент устоял, поднявшись на носочки. Чертыхнувшись, он снова принял исходную стойку, покрепче сжимая боевой нож. Оружие было великовато для детской руки, так что Ульрих с трудом удерживал его во время выпадов, но всё же продолжал тренироваться.

– И где ты его взял? – прозвучало за спиной.

Паренёк вздрогнул, едва не выронив кинжал, и обернулся. Его запылавшие румянцем щёки можно было разглядеть даже в темноте, но Маркус не спешил ругать сорванца. Конечно, он обнаружил пропажу сразу же, как вернулся с обеденного перерыва, и собирался отчитать виновного со всей строгостью, однако теперь в голову пришла совершенно другая мысль.

– Простите, сэр. – Ульрих понурил голову, отчего майор удовлетворённо хмыкнул. – Я хотел научиться.

– Тогда ты должен всё делать правильно с самого начала.

Он вышел в свет прожекторов и протянул руку. Ульрих со вздохом вложил оружие в раскрытую ладонь и собрался было уйти, но майор удержал его за локоть.

– Не ищи удобного момента, чтобы вытащить нож. – Маркус шагнул вплотную к мальчику, прихватив его за затылок. В руке сверкнуло лезвие, и он выбросил кулак вперёд. – Бей неожиданно, прямо в сердце.

В грудь ребёнка упёрлась рукоять, и он вздрогнул, чувствуя, как испуганно зашлось сердце. Ульрих на всякий случай ощупал место удара, убеждаясь, что раны нет и выпад Маркуса был ложным, а затем поднял восхищённый взгляд на майора.

Тот усмехнулся и потрепал парнишку по светлым волосам.

– Если будешь больше тренироваться, сможешь добиться успехов, – заметил он, вкладывая нож в руку мальчика. – У тебя хороший потенциал.

С этими словами Маркус развернулся, собираясь уйти обратно в кабинет сверять отчётность, но за спиной прозвучал настойчивый голосок:

– Я хочу научиться, сэр. Покажите мне ещё приёмы?

Улыбка тронула губы майора. Засунув сигарету обратно в пачку, Маркус спрятал её в карман и вернулся на площадку.

В маленьком камине потрескивали брёвна, но даже этот тёплый и уютный звук не мог развеять гнетущей тишины, которая накрыла гостиную затерянного в лесной глуши коттеджа. Сквозь неплотно забитые досками глазницы окон прорывалась ночная прохлада, играя пламенем, освещавшим лишь малую часть тёмной комнаты, по стенам которой скакали зловещие тени.

Ульрих вернулся вскоре после того, как стих надсадный вой, переполошивший округу. Иван встретил его на крыльце, обеспокоенный задумчивым молчанием подопечного, но тот прошёл мимо беты в гостиную и остановился у камина, наблюдая за танцем огня на обуглившихся поленьях. Почувствовав на себе вопросительный взгляд, Ульрих словно собрался с мыслями и бросил через плечо:

– Думаю, пришло время навестить Джакоба.

Иван застыл, поражённый услышанным. Кустистые брови сошлись на переносице, пока сам он боролся с колючим раздражением, заворочавшимся в груди. Нахальный юнец уже давно перешёл все границы, не считаясь с мнением опытного беты.