Боги, о боги, о чём я вообще думаю!..

Вучко меж тем пожал плечами и, покончив с молчаливым осмотром внутреннего убранства нашей кухни, прислонился плечом к дверному косяку.

— Ничего, как будто. Вот, зашёл проведать.

Я всё же бросила попытки оттереть пятно, вернулась за стол и взяла в руки ступку.

— Вот как? Как в старые добрые времена?

— Добрыми они были до тех пор, пока тебя с богом не обручили.

Вот, может, именно поэтому я и нервничала? Потому что знала, что он рано или поздно заведёт этот разговор. Совершенно бессмысленный разговор, который ничего не может изменить.

— Даже странно, что ты так долго продержался.

Он пропустил мою «шпильку» мимо ушей.

— Вообще-то я к тебе ещё и по делу.

А вот это что-то совершенно новое. Я вдавила пест в донышко ступки.

— Внимательно тебя слушаю.

Вучко не стал дожидаться в общем-то пустых приглашений и опустился рядом со мной на скамью, опёрся локтем о столешницу, склонил голову к плечу, чтобы видеть моё лицо.

— Помнишь, мы с тобой по лесным руинам лазали? Ну, по развалинам баронских замков?

Я методично перетирала распроклятую ромашку. Помню ли я…

— Само собой. А что?

— А помнишь, мы там книжищи, толстые такие, листали. С родами, гербами и всяким прочим?

Я кивнула.

— Мы ведь их с собой не забирали?

Я мотнула головой:

— Да на что они нам? Мы же не при дворе живём, чтобы чужие родословные заучивать. Только те, что…

Я запнулась. Как странно. Почему-то даже при Вучко заговаривать о даре и о книгах, его изучавших, не решалась. Неужели страх перед разоблачением уже настолько глубоко въелся мне под кожу, что я заговорить о магии не могу даже с тем, кто едва ли не первым во мне её распознал?

— Мейстерские, — подсказал Вучко.

— Ну да. А что?

— Это одно из моих заданий. Нужно кое-какую эмблему разыскать. Не могу о таком распространяться. Приказ генерала.

Конечно-конечно, военные тайны. Не моего ума дело.

— Если ты думаешь, что с тех пор, как мы в последний раз виделись, я вдруг увлеклась изучением родословных местных Баронов, то вынуждена тебя огорчить.

Он хмыкнул.

— Поэтому вашему сверхсекретному делу вряд ли смогу помочь. Сожалею.

— Пустое. Я особенно и не надеялся. Просто сказал генералу, что на всякий случай спрошу у тебя.

Мысль о том, что они заводили обо мне разговоры, отозвалась лёгким ознобом.

— Я ничего такого ему не говорил, — поспешил заверить Вучко. — Ну, знаешь, об этих книгах. Только упомянул, что ты читать любишь и что спрошу на всякий случай. И потом, у меня сейчас дела поважнее есть. Нужно обойти городок, принюхаться. Может, что разведаю, кого распознаю.

Пест нервно стукнулся о край ступки и вывалился у меня из пальцев.

Едва ли не первым её распознал… Боги, какая же я дура…

Я повернулась к нему всем телом и уставилась на Вучко так, будто видела его впервые.

— Так ты и есть ищейка, — выдохнула я. И как же мне хотелось, чтобы он вдруг поднял в изумлении брови, рассмеялся моей глупой догадке. Но Вучко лишь смотрел на меня долго и внимательно, а потом кивнул. Сердце задребезжало, сорвалось и покатилось куда-то далеко вниз.

— Но ты ведь знала. Хотя бы догадывалась, верно?

Нет, бес тебя задери. Нет! Откуда бы? Мы были детьми. Ты был мальчишкой, порывистым и непоседливым. Просто мальчишкой. И почуял ты мой дар, когда нам было по двенадцать только и только потому, что он проявился наглядно! Его любой бы увидел!

И поэтому мы говорили только обо мне. О моём даре. И ничего не знали о твоём. Или только я не знала?..

Я смотрела на Вучко во все глаза, и всё, что пронеслось за эти мгновения в моей голове, там и затерялось, не могло отыскать путь наружу. Что же такое со мной творится? Я за эти годы настолько привыкла хранить всё в тайне, что не могу открыться даже ему?

В сердце уже привычно впились раскалённые иглы. Ему. Тому, который сбежал от мебя и вступил в ряды тех, кто охотится на таких, как я. Одно его слово — и моя тайна тайной быть перестанет.

— Велена?..

А вот сейчас он выглядел откровенно обеспокоенным. Между бровями залегла глубокая складка.

— Да как… откуда я… Как я могла знать? Ты ничего никогда мне об этом не говорил. Почему ты никогда ничего мне об этом не говорил?

Внутри с опасной быстротой разгоралось настоящее солнце. Нестерпимый жар просто плавил внутренности. Я невольно схватилась за свисавший с шеи амулет и что есть силы сжала в кулаке прохладный камень.

— Я и подумать не мог, что это моя особенность. Пока не попал в армию Ареса. Велена, прости, я почему-то думал, что ты это чувствуешь. Помнишь, тогда на реке ты мне говорила, что и я особенный. Что я тоже не такой, как все?