Шрифт:
— Я беременная вообще-то! Он просто…
Тиша скашивает на меня глаза.
— Не от него, случайно?
— Ты чего — дурак?! — взвиваюсь я.
От возмущения губы трясутся.
— А жаль… — вздыхает он. — Всем бы было лучше.
— Уходи!
Кладу ладонь на живот, пытаясь защитить ребенка. И первый раз, наверное, остро чувствую, что он там есть. Обидно!
Подлизываясь, Тиша подкатывается под бок.
— А там девочка или мальчик?
— Не знаю.
— А когда родится?
— К лету, — зажмуриваюсь я.
К лету!!!
— И как назовем?
Пожимаю плечами.
— Давай, как родителей? Вдруг, реинкарнация существует? И мы будем воспитывать маму или папу.
— Ладно. Давай, как родителей, — вздыхаю я, взлохмачивая его шевелюру.
— Класс… А кот откуда?
— Демид подарил.
— Пф! — закатывает он глаза. — Бред, да?
Луплю по нему в чувствах подушкой. Не сыпь мне соль на рану!
Глава 30. Рокировка
Повар сервирует красивое блюдо с томатами, оливками, каперсами…
— Нине Андриановне нельзя солёное, — наблюдает из кресла Наталья.
— Я знаю. Это не для не"e.
Наша домработница слегла с вирусом, и я попросил её не появляться пока. Повару на кухне помогает Наталья. Мою руки, боковым зрением вижу, как она стаскивает из банки соленый огурец. Хрустит. Если бы не категорическое отношение отца к этому, можно было бы заподозрить, что тоже беременна. Но он не желает иметь больше иметь детей. Генетики прогнозируют ему патологии на фоне терапии, которую он систематически проходит тайком от семьи. Но я видел счета. Тактично помалкиваю. Это его выбор — не сообщать об этом.
— Пытаешься ублажить мою жену? — заглядывает на кухню Родион.
— Пытаешься вынести сор из избы? — стреляю глазами на посторонних.
Идиот!
Повар делает вид, что не слышит, Наталья — что читает что-то в телефоне. Родион проходит мимо, открывает холодильник.
— Беременные женщины прощают своих мужей, — негромко. — Без вариантов. Можешь не трудиться со своей заботой.
— Только если им некуда деваться, брат. Или, если они без памяти любят, — также негромко отвечаю я. — Какой из этих случаев ваш?
Сталкиваемся взглядами. Смещая его плечом, достаю из холодильника томатный и грейпфрутовый сок. Злата, как я, выяснил, последнее время заказывает себе только их. Значит — солёное и горькое, да? И я хочу её ублажить. Это неожиданно приятно, видеть, что ты угодил женщине, к которой не равнодушен.
Ставлю стеклянные бутылки на стол.
— Я помогу! — неожиданно перехватывает их Наталья.
Наталья разливает в графины сок.
— Злата не спустится? — уточняет она.
— Вряд ли… — пожимаю плечами.
Хотя стоило бы.
— Я унесу ей.
Составляет на поднос пару блюд, и два стакана сока.
— Это же для неё? — забирает третье блюдо с солеными овощами.
— Да.
Поднос в её руках пошатывается, она перехватывает крепче.
— Давай, вс"e-таки, я?
— О, нет, — натянуто улыбается. — Я справлюсь.
Что за приступ услужливости? Ну, окей.
Мне немного жаль отдавать Наталье повод зайти к Злате. Но и слишком навязчиво её преследовать — не вариант.
Поднимаюсь наверх, чтобы переодеться к ужину. Бабушка не выносит, когда мы садимся в воскресенье за стол в «свободной форме». И даже отец подчиняется этой традиции — рубашка, брюки.
Наверху грохот, звон! Ругань какая-то… Ускоряю шаг.
— Я же не специально! Чего ты орешь?! — набычивается на Наталью Тихон.
В дверях комнаты растерянная Злата.
— Кто теперь это будет убирать?! — поднос перевернут на дорожку в коридоре, возле двери Златы.
Тёмный томатный сок растекся по белому рисунку ковра.
— Ты знаешь, сколько этому ковру лет и сколько он стоит?! — продолжает наезжать она на Тихона, прижавшего к себе Барса.
— Клининг вызови, в чем проблема? — вмешиваюсь я. — Ты же бывшая официантка, Наталья. Ты поднос донести не можешь?
Поджимает губы, поднимает с пола поднос и сбегает вниз.
— Это я её снес, — вздыхает Тихий. — Но я нечаянно. Барс выскочил. Я за ним. И дверью по подносу.
Под дверью она стояла здесь, что ли? Чего так долго несла-то?
Барс испуганно таращит глаза, вцепившись в футболку Тихона.
— Пусть бегает, осваивается. Отпусти.
— Ага… — недоверчиво. — Родион его выкинуть обещал.
— Мм. Я поговорю с ним. В общем, ужин в постель не удался, — развожу руками, переводя взгляд на Злату. — Придется тебе спуститься. А здесь пока приберут.