— Не хочу… — опускает взгляд.

— Надо. Некоторые битвы откладывать нельзя. Потому что они все равно неизбежны. Но пока ты их откладываешь, они тебя выматывают ожиданием. И, в итоге, ты вступаешь в эту битву уже не в полной силе. А твой противник, наоборот, собирает резервы, ищет слова, оправдания, точки давления…

Хмуро кивает.

— Хорошо, я спущусь.

Славно. Не хочу, чтобы она жила затворницей здесь.

Злата спускается позже всех. И снова я вижу в ней тот лоск и достоинство, которые были в самом начале.

В шикарном платье. С лёгкой укладкой. Едва уловимый макияж. Вот только чуть более хрупкая и тревожная, всё равно. Но это заставляет еще сильнее биться моё сердце.

Она останавливается у стола.

— Добрый вечер.

Мы все поднимаем на неё глаза. Сейчас должна случиться рокировка. Потому что места за столом два. Одно между мной и Тихоном, второе — рядом с Родионом. Сталкиваясь взглядами, мы одновременно приглашающе отодвигаем стоящие рядом с нами стулья.

— Я чего-то не знаю? — переводит взгляд отец с меня на брата и обратно.

Бабушка откладывает приборы, берёт бокал в руку и с любопытством ждет развития событий.

Но поставить Злату перед выбором не удаётся.

— Тиша, пересядь пожалуйста… — показывает взглядом на отодвинутый мной стул.

Тихон пересаживается. Злата садится на его место, рядом с бабушкой.

Окей! Не с Родионом. Это уже радует.

— Ты играешь в шахматы? — интересуется у Златы бабушка в гробовой тишине.

— Нет. Но всегда хотела научиться.

— Я тебя научу. Талант делать правильных ходы — на лицо. В комнате, куда ты переехала есть чудесный шахматный столик с коллекционными фигурами. Я даже по такому поводу поднимусь по этой чертовой лестнице.

— Буду рада, Нина Андриановна.

Тихон наливает сестре сок.

— Переехала? — поднимает бровь отец.

Никто не отвечает на его вопрос. И он так и повисает. Ужин проходит в тишине, но за столом разворачивается настоящая битва! Взглядов.

— Как съездил, отец? — нарушаю я тишину перед тем, как подают десерт.

— Неоднозначно. Обсудим после ужина. Что с твоей рукой, Родион?

— Сломал…

— А что с твоей женой? Тоже — сломал? — холодно смотрит на него отец.

Родион переводит взгляд на Злату.

— Беременные девушки мнительны, капризны… — улыбается ей. — Злата немного погорячилась.

— Ну что ж. Для начала я тебя сын поздравляю. Ты будешь отцом — это радостное событие для семьи. Злата, как ты себя чувствуешь?

Е"e щеки горят, соболиные брови хмуро сходятся на переносице. Залпом выпивает стакан сока.

— Извините меня… Я… — вста"eт. — Мне подышать надо.

Держа гордо спину, чуть поспешно выходит из-за стола.

— Злата! — подскакивает Родион.

— Сидеть, — тихо рычит отец.

— Я проверю все ли в порядке, — отодвигаю чашку.

— И ты сидишь, Демид. Тихон проверит.

Стаскивая со стола канапе, тот поспешно линяет следом за Златой.

— Наталья…

И она тенью исчезает из-за стола. Остаётся только бабушка, но и она тоже поднимается.

— Оставлю вас. Пороть мальчиков надо без женской компании.

Постукивая тростью уходит к себе.

— Родион, что скажешь?

— Все нормально. Ерунда. Правда! — улыбается он. — Я вс"e решу. Обычное недопонимание.

— Демид? — переводит отец на меня взгляд.

— У Златы угроза выкидыша. Если мы хотим, чтобы этот ребенок родился, то я бы отправил Родиона на пару месяцев в… Сеул.

Отец сжимает руки в замок, зависая взглядом в пространстве.

— Подумаю об этом.

— Я не поеду в Сеул! — фыркает Родион. — Пока я буду в Сеуле мой резвый братец залезет в постель к моей обиженной жене?

— Проспись иди! — оскаливаюсь я.

— А какое отношение к этому всему имеешь ты, Демид? Я что-то не пойму…

— Я дал слово Ольховской е"e защищать и поддерживать. И намерен его держать. Кто-то же должен держать слово в нашей семье?

Встаю из-за стола.

— Поздравляю тебя отец. Первый внук. Может так случиться, что и последний. Давай попробуем его сохранить. Иначе, зачем все эти долгосрочные проекты, на которые мы тратим все ресурсы?

— Не последний! Легко забацаю еще парочку, — встреёт Родион.

— Швалям своим? — не выдерживаю я.

— Забацать ума не надо. Вырасти и воспитай как Черкасова! — разражено цедит отец. — Родион, я устал от тебя, — мнет в руках салфетку и бросает на стол. — Если ты хочешь остаться в деле, возьмись за голову. Этот ребенок должен родиться. Он важен. Хотя, что я требую с тебя… Ты и сам едва ли «Черкасов»! Если бы не внешнее сходство, я бы, пожалуй, усомнился.