Мне снимают капельницу, еще что-то ставят в вену, потом делают УЗИ. Запихивают в меня сенсор. Но укол уже действует. И меня не так трясет. И не так сильно нервирует процедура.

— Ох, милая, как же ты рожать будешь? Что ж ты нервная такая?

— А я буду? — еле ворочая языком спрашиваю я.

— Прекрати панику. Сердцебиение у плода хорошее. Отслойки плаценты нет. Шейка закрыта.

— Кровь из-за чего? — не поворачиваясь спрашивает Демид.

— Будем выяснять! Пока — отдыхай. Завтра ещё тебя посмотрим.

Демид выходит вместе с ней и опять негромко беседует прямо за дверью. Мне помогают переодеться, и перекладывают на большую медицинскую кровать.

Сейчас он уедет, и я останусь совсем одна. Ведь даже телефона со мной нет. Но он возвращается. Скидывает пиджак. Закатывает на рубашке рукава. Я залипаю сонным взглядом на его красивых венах, мужских узловатых кистях.

Передвигает мягкое кресло на колесиках ближе ко мне.

— Поспи. Я здесь буду.

— Тише надо сказать… — двигаю губами.

— Я уже написал ему. Он завтра приедет.

— Ой, не надо ему сюда…

— Хорошо. По телефону тогда пообщаетесь. Завтра привезут.

Снимает с моих рук увесистые браслеты. О, да. Чувствую облегчение. Непослушными пальцами вытягиваю серьги и тоже отдаю ему.

— Спасибо Вам…

Гладит мою руку через простыню.

— Что произошло в комнате, Злата?

Понимаю, что надо рассказать. Но с детства привитое отвращение к ябедничеству и не желание выносить мусор из избы не дают мне. Стыдно же это всё… И я просто отворачиваю лицом к стене.

— Злата! Быстро, давай, — рассерженно.

— Я упала на кровать, — хмурюсь я.

— Ты кричала «отпусти».

— Мы… повздорили. Он схватил меня. За талию.

— И швырнул на кровать?

— Да.

— Дальше…

— Вс"e.

Тяжелый вздох.

— Ладно, спи. Завтра поговорим.

Гладит по волосам. Это очень успокаивающе.

— Ноги мерзнут, — бормочу я.

— Это из-за кровопотери.

Встает в ногах, через одеяло растирает ступни. Это очень интимно. Не в плане эротизма, а в плане простой человеческой близости. Становится теплее. Я засыпаю. Но мне опять не дают.

В палату заглядывает медсестра.

— Там… — разводит руками с недоумением. — К Черкасовой муж. Ещё один.

Родион! Нет уж. Пусть убирается к черту!

— У меня только один муж, — сердито бормочу я, поддерживая версию Дэма. — И он здесь!

Мой врач, Ольга Владимировна, смотрит на меня очень внимательно, как будто желает что-то выпытать. Она безапелляционно выставила Демида, отказавшись разговаривать при нём.

— Ты уверенна, что не хочешь поговорить с психологом? — переспрашивает она.

— Уверенна… — ничего не понимая пожимаю плечами. — О чем говорить?

— О ситуации домашнего насилия, например.

Заторможенно хмурюсь. Поднимает мою руку, несколько ноготков сломано. Это я сломала сметая с комода все, что полетело в голову Родиона.

— У тебя серьезная гематома на голове. И истощение. Очевидный невроз.

Прикасаюсь пальцами к ноющей шишке на голове.

— Ударилась…

— Я могу вызвать психолога, и ты отсюда поедешь в центр помощи жертвам домашнего насилия, а не домой.

Едва ли нашу потасовку с Родионом я могу назвать домашним насилием. Он не пытался сделать больно, как мне кажется. Скорее — поставить «на место» и остановить. Что мне делать в этом центре? Я не боюсь Родиона. И не собираюсь на него заявлять. Это нужно решать как-то иначе.

— Да нет никакого насилия.

— Злата, ты уверенна, что хочешь этого ребенка?

— Да. Уверенна.

— Или, ты хочешь его только при муже, — многозначительно переводит взгляд на дверь. — Я обещаю, что твой ответ останется между нами.

— Почему Вы такое спрашиваете?

— Девушка, которая ждет желанного ребенка не пьет абортивные препараты.

— Что?!

— Мы кое-что нашли в твоей крови. Но на таком сроке очень маловероятно, что они вызовут полноценный выкидыш, Злата. А вот проблемы с течением беременности могут организовать.

— Что?? — ещё раз переспрашиваю я. — Вы хотите сказать, я выпила что-то, чтобы у меня был выкидыш?

Разводит руками.

— Это какая-то ошибка!

— В любом случае, твой муж этого не узнаёт, я обещаю тебе.