– Вась… – Ратибор расслабился, произнося имя кота, но, опомнившись, отскочил и уставился во тьму, желая разглядеть, кто же там внизу: усатого-полосатого еще прошлым утром родители забрали с собой на дачу.

Долго не думая, мальчик рванул к включателю, сбив по дороге стул и ударившись пальцем ноги, отчего заойкал, но сумел включить свет.

– Ба! – он прильнул к стене.

По полу как ни в чем не бывало катился заветный клубок ниток. Словно верный пес, он уткнулся в ногу вздрогнувшего Ратибора.

Вновь скрипнула отворяясь дверь в комнату. Ребенок попятился бочком, сбрасывая на пол развешенные на стене картины, но тут же замер как вкопанный, заикаясь произнеся имя вошедшего.

* * *

Берег купальской поляны

– Что же ты, миленький мой? – хохот за спиной собеседницы заставлял парня краснеть пуще прежнего.

– Иди же к нам!

– Мы ждем!

– Скорее же!

– Тут хорошо!

– С нами весело!

– Зацелуем!

– Не робей же!

И снова заливаясь озорным хохотом, девичья гурьба продолжала плескаться в воде.

– Ну их всех! – красавица недовольно покосилась на подружек, не отрывая взгляда от стоявшего перед ней по колено в воде парня. – Ты так пригож, – она отступила назад, протягивая руки.

– Ты очень мила, – паренек с опаской протянул руки в ответ и сделал неуверенный шаг вперед. Ноги ушли в ил по лодыжку.

– Идем же! – девушка нервничала.

Это далеко не первый её «жених», да и опыта поболе, чем прежде, ан нет, нынешняя купальская ночь с самого начала не заладилась, всё встало с ног на голову. Ещё эти непонятные огни на переходе в Явь. А теперь и парень ерепенился, чего давненько не случалось. С того самого памятного «женишка» – его вроде Ходутой именовали.

– Может, не надо… – в голосе юноши чувствовалась тревога.

– Давай целоваться, – отбросив воспоминания, русалка решила прибегнуть к самому действенному средству и потянулась губами к собеседнику.

В тот момент, когда их уста почти соприкоснулись, из прибрежных кустов выскочила разгоряченная деваха в льняной обережной рубахе. Вздымая брызги, она уверенно неслась к «брачующимся».

– Гореслав! Гореславушка! – сорвав с головы набекрень надетый венок, чем еще сильнее взъерошила свои растрепанные волосы, она швырнула его в русалку. Той пришлось отстраниться от жертвы, опускаясь в воду по шею.

– Любава! Любавушка моя! – парень с трудом шевелил языком. – Заморочили меня! Ты не подумай чего…

– Куда ж тебя понесло-то! – девушка пустила слезу, стремясь дойти до суженого. Водоросли цеплялись за ноги, топкий ил сковывал движение. Но тщетно.

– Так я прогуливался, думал, какой подарочек тебе сделать.

– Прогуливался он! – девушка, схватив парня за руку, с упорством тянула его к берегу, нисколько не дивясь холоду, идущему от наполовину обнаженного тела. – Я тебе покажу подарочек! Такой подарочек тебе устрою! – Она развязала пояс и начала подгонять им Гореслава, нещадно хлеща раздосадованного жениха.

– Любавушка, полно тебе! – он, как мог, изворачивался, искренне жалея, что не пошел с русалками. Уж лучше с ними пропасть, чем со сварливой женой век коротать.

Берегиня не видела этой перепалки – было не до того. Как только она опустилась в воду, тело обдало жаром.

– Ратибор! – Она почувствовала мальчика, стоявшего у Калинового моста.

Нахлынули воспоминания, задевая самые тонкие струны души. Тело отозвалось, стало чуточку теплее. Словно её друг, как прежде, рядом, и она может дышать его Силой. Не стать живой, но быть рядом с живым. Отнюдь не ради забавы, как со всеми пресловутыми «женишками», а для того, чтобы Быть.

Ноги слились в извивающийся хвост. В лунном свете блеснул плавник. Берегиня неслась к Калиновому мосту. Позади остались удивленные вскрики товарок, брань Любавы с Гореславом, годы забвения и туманного существования. Впереди была настоящая цель. Как в ту озаренную полной Луной купальскую ночь. А еще там был мальчик Ратибор, которого вновь нужно оберегать. Это, значит, быть истинной берегиней, а не мавкой-утопительницей.

Решив не подплывать вплотную к мосту, она вынырнула посреди реки и, похвалив себя за предусмотрительность, тотчас нырнула, уходя в глубину, стремясь достичь берега реки Смородины.

«Слишком многолюдно», – подумала русалка, выныривая ниже по течению и укрывшись за выпуклым отрезком суши на повороте реки.

На другом берегу, там, где девушка хотела выбраться из реки, гомонили люди. Небольшой отряд словно готовился к переправе.

– Как же они собираются пройти? – недоумевала мавка.

Ей самой удавалось плавать по горящей реке, отделяющей мир Нави от мира живых, благодаря давнему сговору: в русалью неделю любой водоем был доступен для мавок, даже Смородина река. Но что тут делают волки, было невдомек. Она принюхалась, сквозь гарь смоляной реки донесся едва уловимый запах.