– Ты хотя бы знаешь свою семью! – проворчал Семнадцатый рядом. – Я кроме приюта и не видел ничего, только город, да рынок со свалками, когда сбегали… Когда-нибудь я дойду до первой десятки, меня отпустят на побережье… я накуплю еды и вернусь, – выдал он решительно. – И накормлю всех приютских до отвала!

– Приюта больше нет, – тихо отозвался Коста, вспоминая сгоревшее здание и ряды обугленных черных тел.

– Не может быть, он самый большой на побережье, – отмахнулся сосед.

– Приюта больше нет. – Повторил Коста глухо. – Я сам видел. Его сожгли маги, которые приезжали в город, когда… когда убили Мастера.

– А кто выжил? Куда их? Кто выжил? – Семнадцатый больно ухватил его за плечо.

– Не знаю. Знаю только одного из приютских – встретил в городе… его зовут Лис, и он бредит театром…

– Не помню такого.

– Рыжий… очень рыжий…

– А…

– Он сейчас послушником в храме Великого… он может рассказать больше, я многого не знаю…

– А те, кто сожгли… маги… ты сможешь узнать их? – спросил Семнадцатый после долго молчания.

– Каждого, – отозвался Коста, прикрыв глаза. – Я запомнил каждое лицо, и узнаю даже спустя десять зим…

– Хорошо.

Коста – думал.

Их должны выпустить к утру. Его вызовут к Сейши, и ему нечем отчитываться. Задача стояла – создать тройку, но для ее создания недостаточно согласия Семнадцатого. Тройка, не утвержденная куратором, связкой не является. Сейши наверняка скажет, что он – не справился. Ведь до тех пор, пока не будет одобрения Шрама – задача не решена.

Значит…

Коста вздохнул.

Задача остается прежней, меняются условия. Ему нужно убедить Шрама.

– А теперь, когда ты знаешь всё… если бы не Куратор, ты бы … согласился на тройку? – уточнил Коста осторожно.

Семнадцатый молчал пару мгновений, так долго, что Пятый рядом почти перестал дышать.

– Ты бы хотел?

– Возможно, но Шрам…

– Ты. Согласен? – повторил Коста отчетливо в темноте и вытянул вперед руку, ладонью вниз, пихнув Пятерку. – Один за всех и двое за одного.

– Но Шрам…

– Один за всех, – теплая ладонь Пятого упала сверху на руку Косты. – И двое за одного.

– Шрам…

– Я не спрашиваю, что хочет Шрам. Я спрашиваю, что хочешь ты.

Семнадцатый молчал. Коста почувствовал, как рука Пятого сверху немного дрогнула, и он крепко перехватил его за ладонь – «не сметь убирать».

– Мы берем в тройку не Шрама. Мы берем в тройку тебя. Я понял, чего хочет Шрам. Я спрашиваю, чего хочешь ты.

Пятый снова дернулся убрать руку, но Коста не позволил – «ждать». Семнадцатый молчал и сопел ещё пару мгновений, пока наконец не спросил Пятерку:

– Поклянись, что ты тогда не врал… про разговор Наставников…

– Я никогда не вру! – фыркнул Пятый.

– …если это не выгодно… поклянись…

– Слово, – облегченно откликнулся Пятерка. – Один за двоих…

– …и двое за одного, – закончил Семнадцатый. Горячая ладонь упала сверху на их соединенные руки со второго раза – в первый сосед промазал.

– Тройка, – добавил Коста, кладя свою вторую сверху, чтобы никто не сбежал.

– Тройка! – отозвался эхом Пятый.

– Тройка…

– Осталось убедить Шрама, – озвучил Коста очевидное.

– Он не меняет своих решений! – уверенно рубанул Семнадцатый.

– Все бывает в первый раз…

– Меняет, но очень редко, – неохотно подтвердил Пятый. – А что ты понял? Про Шрама. Ты сказал ты понял, чего хочет Наставник?

Коста приподнял бровь в абсолютной темноте, но промолчал.

– Ты понял то же, что и я? – Настаивал Пятый.

– А что вы поняли? – влез Семнадцатый. – И какая разница, что вы поняли, Шрам не меняет решений! Сказал – сделал!

– Меняет, – снова возразил Пятерка. – Но очень редко, и вы знали бы об этом, если бы учились тут…

– … десять зим, – закончил Коста тихо. – Я помню, помню… Может быть ваша проблема именно в этом?

– В чем?

– Вы смотрите на всё отсюда… с острова… а я не учился, и Шрам не мой куратор…

– Шрам не меняет своих решений!

– Я понял, понял… Шрам своих решений не менял, – Коста размял шею, протяжно зевнул и потер виски. – Представьте, что я должен нарисовать портрет по вашему описанию… верный до последнего штриха… Мне нужна информация. Сколько ему зим? Что он любит больше всего? Что его раздражает? Что он не любит больше всего? Что ценит? Что ест на завтрак, и какие у него слабости… И да, Семнадцатый… я хочу, чтобы ты вспомнил дословно, как звучал запрет твоего Учителя…