Когда такая рулетка вертится - грех не поставить!

– В крупье пробиваешься?

– Ну... До крупье мне, как тебе - до генералиссимуса! Рядом постоять, и то внуков по гроб жизни обеспечишь... Так что? По рукам?

– Какой срок?

– Эх, вышли срока-то уже все... Хоть сейчас начинай, чем быстрее, тем лучше.

– Сильвер в Москве?

– В Москве, в Москве! Всей информацией я тебя обеспечу.

– А просто кассету.купить не хочешь?

– Не... Дурь получится. Ты ж к нему от Конторы придешь. И от меня. Значит, за мной - кто? То-то же! А если я сам приду? Кровью запахнет. Я ж говорю - воевать некогда.

– Чтой-то ты так заботливо задницу прикрываешь? Раньше за тобой такого не водилось.

Питон внимательно посмотрел на капитана, прошелся по подвалу, присел к столу и с минуту рассматривал свои огромные ладони.

– Я умный, Миша, очень умный, - наконец сказал он.
– А Сильвер и такие, как Сильвер, - не очень. Они сейчас купаются во всем этом...
– Питон широко развел руками и продолжил: - Большие деньги, очень большие! Все можно. Сегодня! А завтра? Что будет завтра? Я думал об этом, Миш, и я очень хочу быть полезным тем, кто придет завтра.

– Да брось ты... Не будет никакого "завтра". Пытались уже пару раз. Вышел пшик - и все...

– Ошибаешься, Миш, ошибаешься. Я подальше тебя вижу...

– Из подвала?

Питон не ответил, встал и снова подошел к бару.

Поковырявшись за стойкой, он с усилием надавил на одну из ясеневых панелей, закрывавших стену.

Панель отошла, и за ней стали видны светло-серые дверцы трех небольших сейфов, вмонтированных в бетон несущей конструкции дома. Питон открыл один из них, вытащил оттуда пачку банкнот и вернулся к столу.

– Держи!
– Он не удержался от эффектного жеста, и стодолларовые купюры веером рассыпались по столу.
– Аванс. Десять штук.

Сепанов сгреб бумажки в кучку и засунул в карман мундира.

– Машина у меня барахлит, - пожаловался капитан.
– Дай на время дела какую-нибудь из своих.

– "Паджеро" хочешь?

– А попроще?

– Бойцы мои на "ауди" ездят. Беленькая, грязненькая, старенькая. Но движок - как часы.

– Во! Это подойдет.

– Сейчас поедешь?

– Нет. Поспать надо часов пять-шесть хотя бы.

– Валяй. Хочешь - можешь прямо здесь.

– На шкуре? Ну уж нет. Я чего-нибудь помягче подыщу. Проводишь?

– Пойдем. А может, телку хочешь?

– Я спать хочу. А утром - машину с полным баком и все данные по Сильверу.

– Все будет, Миш, все будет, отдыхай...

...Возвращаясь ранним утром в Москву, Степанов не удержался от искушения пару раз притопить на пустынном шоссе. Питон не подвел - слегка помятая "ауди" оказалась машиной приемистой и резвой и управлять ею было приятно.

"Пятьдесят штук...
– размышлял капитан.
– Пятьдесят за кассету. А сколько может кинуть Сильвер, если я предложу ему убрать Питона? Сколько стоит пульман с "Мухой" и "Ударом"? Триста тысяч, пятьсот? А может быть, миллион? Хорошие одноразовые гранатометы... БТРы прошивает, как фанеру... Вагон за кассету Сильвер, конечно, не отдаст. А за Питона?

И за его покупателей? Что он там болтал насчет рулетки? Посмотрел бы я на него в Грозном! Что ж, пора и нам подзаработать. А потом мотать отсюда к е... матери!"

Перед Люберцами Степанова тормознул патруль ГАИ.

– Превышаете, товарищ водитель!
– Розовощекий лейтенант окинул "ауди" опытным взором.
– Па-а-прашу документы!

"На полтинник рассчитываешь, дружок? А то и на стольничек прицелился. Ну конечно, иномарка! Жаждешь стольничка, товарищ офицер? А вот хрен тебе, розовый ты мой".
– Капитан лениво вытащил из кармана удостоверение ФСБ.

Гаишник даже не старался скрыть своего разочарования.

– Спешите сильно, капитан?

– Точно, спешу!
– улыбнулся Степанов.
– За деньгами тороплюсь. Служба собачья, то ли дело у вас - стоишь на месте, а деньги сами плывут.

Гаишник сделал строгое лицо:

– Какие деньги?

– Честные деньги, лейтенант. Маленькие честные деньги. Разве мы с тобой знаем про другие?

VI. ХОД НАБЛЮДАТЕЛЯ

Задумчивое выражение не сходило с лица Елизарова все то время, пока крутилась кассета и длился малозночительный, на первый взгляд, диалог. Одна из последних записей, сделанных Мариной Волконской на конспиративной квартире ФСБ, зафиксировала разговор между Гущиным и Алферовым, состоявшийся две недели назад.