Вскоре ей пришлось уступить танцпол следующим кандидатам, и она вновь вернулась к качающейся под ди-диджейские сеты толпе, подбадривала тех, кто осмелился показать себя. Среди них были и совсем зелёненькие новички, и настоящие асы. Многих она знала, многие знали её. Она поглядывала на остальных и всегда в такие моменты пыталась проникнуть в мысли танцора: о чём он думает во время исполнения тех или иных движений, каких преисполнен чувств, насколько терпелив и спокоен, готов ли заложить душу за музыку.

Её старший братец Егор точно готов. По нему это всегда было заметно. Так же, как и по Шеру. Заметно даже сейчас, когда старший брат связался с импульсивной подругой своей двойняшки, по тому брошенному ей страстному, но тем не менее, короткому поцелую, который для Леси явно показался незаконченным, для Егора же был некой преградой к тому, чтобы окунуться в ритмы музыки.

И когда-то, будучи ещё совсем малышкой, Соня безумно тащилась по старшему брату. Детская влюблённость, что может быть наивнее?

Возможно, именно поэтому ей и приглянулся впоследствии Шер? Своей безграничной любовью к Его Величеству Танцу, полной отдачей на танцполе, жизнью музыкой, своей похожестью на Егорыча… А может и просто приветливой ободряющей улыбкой девушке, которая живёт тем же, что и он. Она прощала ему вереницу юбок, и когда-то верила, что они предназначены друг другу. Во что она верила сейчас — и для неё самой загадка.

Соня не заметила, как выцепила знакомую огромную фигуру, прижимающую к груди хрупкую девичью, и пробирающуюся к выходу на автостоянку. Она не стала медлить и проследила. Да, ошибки быть не может: это Охренчик и её лживая сестричка. Как Шер может быть так слеп и не видеть, что она им просто играет? Глаза Сони застлали слёзы, пальцы сжались в маленькие, почти декоративные кулачки.

— Нужен новый план… Мне нужен новый план… Чтобы спасти его и себя. Иначе как, как я буду жить без него? — беззвучно шептали искусанные губы в пустоту, оглашаемую звуками фанка вперемешку с пьяными криками, и было уже непонятно: то ли губы стали солёными от слёз, то ли от вновь разлившегося с неба дождя, который решил помочь ей держаться и не показывать столь явно свои слабости, впервые в жизни поливая мир солоноватыми каплями.

Она ничего, кроме их машины, и не замечала. Даже то, как настырная камера тыкала в её сторону своим единственным неживым глазом, создавая для потомков бесценные видео записи.

«Какого лешего, ну, какого?» — вопили все извилины разом в моей черепной коробке. Он что, действительно дебил? Был такой момент попросить у меня прощения, сказать «давай жить дружно, тру-ля-ля, бла-бла-бла, мирись со мною, иначе жизнь без тебя не жизнь, и скипидар не скипидар, а спирт так вообще вода», и он его упустил! А я дурочка, уши развесила, и жду как старуха с корытом у моря погоды, поедая навешанные на уши макаронные изделия.

За этими мыслями я даже не сразу осознала, что ему нужны ключи от квартиры, где сейчас живёт Леся. А вот когда наконец уразумела сей прискорбный факт, меня постигло очередное прозрение, сопровождающееся глазами в два олимпийских кольца.

— Так что, где ключи?

— А у меня их нет.

— И где они?

— Потерялись… — честное слово, язык сам соврал.

— Да ладно? А… где ты их потеряла?

Это изумительно, но в его голосе не наблюдалось злости, и я расслабилась в его руках, а он продолжал меня держать за плечи, не сокращая, правда, дистанцию между нашими телами. И правильно, не надо меня соблазнять, и так знаю, что он пришелец с планеты Феромонов.

— Так где ты потеряла их, Лена? — ауч, кажется, я выпала из реальности немного.

— Не знаю. Может дома валяются, — да уж, врушка из меня та ещё, надо было сказать, что эти ключи стали достоянием города, валяясь где-нибудь в парке или на мостовой, точно. — А может и на улице выронила…

— Мне они очень нужны.

— А зачем? Нашёл риэлтора, чтобы продать? — я совсем не меркантильная, но предположила самый очевидный вариант.

— Я сам там хотел жить.

— Правда?

— Да, — он усмехнулся. — Я ушёл из дома.

— Зачем? У тебя такие прекрасные… родители, — я и сама поняла, что сморозила глупость, и мысленно приказала Тёме: «Можешь не улыбаться, хотя тебе идёт». — И как ты собираешься жить?

— Пока не знаю, но для начала мне нужно жильё, а для этого — ключи. Так что выбора нет — поехали искать, — непререкаемым тоном изрёк он и развернул меня спиной к себе, прижав к телу, так что между нами прошёл заряд.

Как если кусочек лития кинуть в воду произойдёт бурная реакция, так и я почувствовала себя этой дозой металла, который, попав в среду Тёмы, от взаимодействия начал искрить. По телу пробежала неорганизованная толпа мурашек, безжалостно растоптав мои слабые попытки найти в себе здравый смысл и оторваться от тела Охренчика, и затаившись, как изменники Родины от чекистов, где-то в районе затылка, упирающегося ему в грудь.