От парома до Мирабо было меньше километра.

Симон свернул с большой дороги и пошел по одной из тех красивых дорожек, называемых по-местному "сьюртами", что вьются среди виноградников, с обеих сторон обсаженные шелковицей.

Так было короче.

Откуда же пришли две сестры?

Младшая встречала старшую: она недавно овдовела, а жила в Сен-Максимене.

В те времена люди часто пользовались так называемыми "оказиями".

На этот раз оказия случилась в облике толстого фермера из Кадараша, двадцать лет тому назад женившегося на девушке из Сен-Максимена.

Время от времени фермер ездил на родину жены. Молодая вдова, недолго думая, села к нему в тележку, держа ребенка на руках и все свои пожитки в одной корзинке.

У дома Симона Барталэ она слезла, а младшая сестра там уже дожидалась ее.

Теперь две сестрицы проворно шагали по дороге и болтали на ходу.

— А что это Николя пришло в голову тут поселиться? Он здесь знает, что ли, кого? — спрашивала вдова.

Она уже давно не печалилась: прошло полтора года с тех пор, как ее муж погиб на охоте, перепрыгнув через изгородь с заряженным ружьем за спиной.

— Да это целая история! — отвечала младшая. — Никогда он тут раньше не бывал.

— А ведь он много по свету поездил.

— Поездил, только все по морям.

— Давай рассказывай!

— Ты же знаешь: мы уже почти год как сговорились, должны были давно пожениться.

— Знаю.

— Только Николя у меня ревнивый, каких свет не видывал: к столбу приревнует. Однажды пришел он ко мне и говорит: "Не хочу с тобой в городе жить — давай в деревне жить будем". "Что ж такого, — говорю я, — давай тут и останемся". — "И тут не хочу". — "Что так?" — "Тут твои родные рядом, нехорошо это будет". — "Так куда ж мы поедем?" — "Мало ли куда. На вот, почитай". И достал из кармана газету. А в газете написано, что на той неделе будут торги, суд в Пертюи выставляет имение под названием Ла Бом: поля, луга, виноградники, хозяйский дом с амбаром, и за все назначена цена двадцать пять тысяч франков.

Он поехал в Пертюи и на другой день отписал мне, что дом купил. Потом мы поженились и вот приехали сюда. Такой хорошенький домик! Вот сама увидишь.

— А далеко ли еще идти? — спросила старшая сестра.

— Да нет, вот сейчас сама увидишь его за деревьями, как кусты у дороги будут пониже.

— А тебе-то самой нравится здесь жить? — спросила старшая, понизив голос.

— А то! Вот я уже два месяца тут, так минутки поскучать не было.

— А муж твой как?

— А он все охотится с утра до ночи, да и по хозяйству тоже хлопочет.

— Я не про то.

— А про что же?

— Тебе-то с ним хорошо?

Старшая сестра обвела младшую любящим взглядом.

— Ой, он-то меня уж так любит!

— Тогда славно, сестрица!

— Правда, он странный немножко. Вот, например…

— Да? Что такое?

Младшая немножко покраснела, как будто ей стало стыдно вырвавшегося слова, но сестра не отставала:

— Что же в нем такого странного?

— Ты же знаешь, Николя был раньше моряком, весь свет не раз кругом обошел. А теперь как поселился на покое — так, похоже, тоскует иногда по старому делу.

— Тоскует? Выходит, скучно ему?

— А как затоскует, так станет хмурый и как будто о чем тревожится.

Старшая сестра покачала головой, но ни слова не сказала.

А младшая так и пошла болтать, когда ее уже ни о чем и не спрашивали:

— Он-то меня любит, ты что, только иногда я боюсь…

— Мужа боишься?

— Бывает, во сне забьется, начнет кричать — и не пойми что, только такие страшные слова… Как будто во сне дерется с кем… Тут я его поскорей бужу.

— А он?

— А ему как будто стыдно становится, и он говорит мне: ты не обращай внимания, я был моряком, был солдатом, сражался с пиратами в дальних морях — вот и вспоминаю старые бои. Поцелует меня крепко и опять заснет.

— Ну, тут ничего особенного нет, — заметила старшая. — Как такому не быть?

— Вот и я говорю.

— И с виду ты вроде не грустишь.

— Да совсем не грущу, наоборот я очень счастливая.

Но при этих словах младшая сестра отчего-то вздохнула.

— Эх, Алиса, — с упреком сказал ей старшая, — чего-то ты мне не сказала.

— Да чем хочешь поклянусь…

— Нет, ты все о пустяках говоришь, а я же вижу: есть еще что-то такое…

— Ну ладно, — ответила Алиса, — так уж и быть: скажу тебе все.

— Вот видишь!

— Только не теперь.

— А что так?

— Так вот уже край деревни. Должно быть, Николя нас тут и встретит с тележкой в трактире.

И действительно, дорога, шедшая в выемке между посадок кустов, вдруг повернула и показалась деревня с красными плоскими черепичными крышами.

Трактир без вывески, только с кустом остролиста у входа, стоял на самом краю.