— Он ничего такого не съел? — Юля уже стояла рядом. — В любом случае я более-менее представляю, что делать, — она на несколько секунд исчезла и вновь появилась вместе с Тениллой, державшей какой-то ларец. — Нилли, давай его сюда! Вода есть? — она вытряхнула на ладонь две таблетки. — Нати, проглотить сможешь? — у мальчика всё-таки получилось кое-как запить таблетки водой, и через некоторое время он задышал более-менее спокойно.

— Спасибо, о-ханисетль! — поклонился крестьянин. — Что это такое? Харвит? — о драгоценном корне он только слышал, но никогда не видел.

— Нет, харвит от этого не помогает, — объяснила Юля. — Другое зелье. Фенедис Натаран, ты ничего непривычного не ел сегодня? Ягоды какие-нибудь новые, мёд?

— Нет, ханисетль…

— Юллия, — подсказал мальчику отец.

— Ханисетль Юллия, я только хлеб с молоком ел утром, — вспоминал пятилетний Натаран. — А потом укололся обо что-то, и горло распухло.

— Укололся? Подожди… — Тенилла обошла вокруг мальчика и заметила всё ещё торчащее у него в шее пчелиное жало. — Это была пчела! — она показала извлечённое жало. — Фенедис, тебе нужно беречься пчёл! И мёд, наверное, тоже есть нельзя.

— Да какой мёд? — возмутился крестьянин. — Ханисетль Тенилла, ты бы ещё сказала — с золота есть нельзя!

— Ох, прости. Но мёд на самом деле скоро станет гораздо доступнее, поверь!

— Нисси, а что это такое? — любопытный Натаран, заинтересовавшись ленсой, уже дёргал Таниссу за платье.

* * *

«Медовая девушка!» — любовалась Люся, сооружая Вале причёску — до Наты ей в этом искусстве было далеко, но всё же кое-что сибирячка умела. — «И волосы цвета тёмного мёда, и глаза совершенно янтарные, разве что с лёгкой призеленью». Девушку, конечно, сильно портил рваный шрам на щеке, оставшийся всё от той же аварии, но Люся знала — скоро исчезнет и он.

— Готово, — она пристроила в ещё влажные волосы будущей ученицы последнюю шпильку и помогла ей встать. — Ложись, Лена с Ларой тебе ноги разомнут.

— Ну как есть «девичий переполох!» — рассмеялась вошедшая Лариса, тоже оставшаяся в квартире фей, потому что по понедельникам в «De profundis» был выходной. — Люсь, ты уже позже присоединилась, а я помню, как нас с Анкой в полные феи посвящали. Мне-то что — напялила диадему и пошла, а Анку вот обряжали — это было что-то с чем-то!

— Ой, а фотографий не осталось? — Люсе стало очень любопытно.

— Не снимал никто. Да что ты, Анку при полном параде не видела?

— Всё равно жалко, — расстроилась сибирячка. — Даша, а девочки как же? — появились Даша и Инесса, нагруженные какими-то коробками, и почти сразу же — Лейла с Кристиной и Белкой.

— С девочками Лёшик, если что — позвонит, — Первая ученица сгрузила коробки. — Лара! Наш будущий орден просит фею Воды соблюсти традицию.

— В смысле? — не сразу поняла Лариса.

— Платье и диадему, конечно! Раз Алины сейчас нет, придётся тебе.

— Что-о? Я — и в платье? Ты ещё скажи — туфельки надеть на каблуке!

— И скажу! — подмигнула Даша. — Просим!

— Просим! — подхватила Кристина. — Мужики не узнают, это будет нашей женской тайной. Видишь, даже Лёни нет. И твоя мама не узнает, обещаем!

— Лара, пожалуйста! — поддержала любопытная Белка.

— Вообще-то традиция позавчера нарушалась, — вспомнила фея Воды.

— Ну да, — кивнула Люся. — Но тогда мы всё равно были не полным составом — работа есть работа.

— Думаешь, я не знаю, что ты Наткины платья втихаря примеряешь? — шепнула Ларисе на ухо Лейла.

— Ладно, — девушка, густо покраснев, согласилась. — Но только если попросит ещё и Валя. И потом, какое платье? Не Линкино же, это ведь платье феи, то есть её и ничьё больше!

— Очень прошу! — улыбнулась Валя, садясь на диване. — Вот увидишь, в платье ты будешь просто океанским божеством!

— И не Линкино — твоё! — Даша, с выражением нашкодившей кошки на лице, протягивала фее Воды длинное бархатное платье — синее с серебром.

* * *

«Надо же!» — Лариса подошла к зеркалу. — «Уж на что наряд женский — женственнее некуда, но я не то что в джинсах — в десантном камуфляже и то не выглядела бы так грозно!»

Да, из зеркала на неё действительно смотрела не просто фея Воды, а богиня Океана — безбрежных, бездонных, бессветных океанских глубин. Ниспадающий синий бархат очень красивого оттенка с лёгкой пеной серебристых кружев по вороту и манжетам гневно отвергал любые украшения, признавая только символ магической мощи — диадему, завершавшую образ божества. «Валя, ты настоящий поэт!» — слегка улыбнулась грозная богиня. — «Ладно, что это я на себя пялюсь? Праздник-то не мой, а Валин».