Эльфы переглянулись. Запалив факел, Финдекано прислушался: в некоторых домах скрипели окна и двери, в щелях стонал ветер, пролетая по заваленным мусором комнатам и вынося из помещений гадкую вонь. Но присутствия кого-либо живого больше не ощущалось.

Неожиданно из глубокой ямы за дорогой с жалобным воем показалось что-то очень грязное и волосатое, державшее во рту нечто, вряд ли пригодное для еды.

Медленно выползая на поверхность, существо, отдалённо напоминавшее мужчину, выплюнуло то, что жевало, и, зарыдав, пало ниц, умоляюще скуля.

— Мне противно даже находиться рядом с ним, — скривился Нолдо, державший карту, — не то что трогать! Как будем брать его в плен?

— Он сам за нами пойдёт, — хмыкнул охотник, — надо только еду показать. А там отмоем, накормим, глядишь, и заговорит понятнее. Или даже станет ручным зверьком.

Финдекано помрачнел. Вспоминая, как Феанаро обвинял Валар в утаивании предстоящего пробуждения Младших Детей Эру, эльф не хотел думать, что Владыки Арды были правы, изолировав от этих чудовищ прекрасных умных эльдар. Хотелось надеяться, что сейчас у ног рыдает какая-то новая разновидность орка, а не один из тех, «кто придут после».

Закрывавший небо чёрный мрак стал плотнее, но подувший ветер немного рассеял волокна колдовской пряжи, однако светлее не стало — ладья Ариэн исчезла за горами, и небо стремительно меркло.

Заманивая странное оркоподобное создание в укрытие в скале, выбранное разведчиками для отдыха, воины старались не подпускать непонятное существо близко, внимательно наблюдая за каждым его движением.

Неожиданно житель морготовых земель замер и заплакал, причитая на вполне понятном языке:

— Солнышко! Ну за что?! Не надо!

Сквозь колдовской мрак пробилось серебристое сияние ночного светоча, и существо, отчаянно взвыв, опрокинулось на спину.

В одно мгновение вскинув луки, эльфы приготовились стрелять, однако спускать тетивы не спешили, наблюдая, что будет.

Худое грязное слабое тело скорчилось, забилось в судорогах и вдруг начало покрываться шерстью. Рыдания зазвучали звериным рыком, и существо резко изогнулось, подпрыгнуло и огромным чёрным волком бросилось на лучников, словно специально провоцируя.

Послышался звук спускаемой тетивы, и на покрытую трещинами сухую землю, орошая её тёмной кровью, упало тощее истыканное стрелами тело то ли орка, то ли какого-то иного искажённого существа.

Сказка про Истинного Короля 2

Путь на Тол-Сирион начался со злости и обиды, а когда в дороге неожиданно догнал гонец короля Макалаурэ, добавилось ещё большее разочарование: владыка не смог честно в глаза сказать что-то важное, поэтому прислал письмо? Как это… недостойно!

Однако, развернув неожиданно внушительный свиток с арфой и звездой на печати, Карнифинвэ начал читать, и взгляд быстро сменился от скептически-презрительного до горящего весёлым азартом. И хотя юный Нолдо ощутил досаду, что дядя не хочет сам воплотить свой замысел, приписка «Видишь ли, королю это не по статусу», действительно всё объясняла.

Дорога на Тол-Сирион заиграла новыми дивными красками, разбрызганными кистью Обездоленных.

«Арду создала музыка, — прочитал Карнифинвэ, — музыка её и изменит».

***

Сияющие синие бездны глаз короля Острова-на-Сирионе засмеялись раньше и гораздо искреннее, чем губы. Финдарато Инголдо изящным жестом приказал подданным оставить его наедине с племянником и расхохотался.

— Я бы отправил тебя на орочий праздник вместе с королём-менестрелем, придумавшим такое, если бы однажды не услышал песню, перевернувшую для меня мир, смешавшую все краски жизни и позволившую прикоснуться к чему-то истинному и сокровенному, о чём было так страшно думать, что даже Валар боялись и старались придать память забвению.

Посмотрев на племянника, сын валинорского нолдорана слишком тяжело вздохнул, чтобы это выглядело искренне. Карнифинвэ чувствовал: ему слишком много недоговаривают, а, вероятно, откровенно лгут, но уважал право родственника не говорить об истинных мотивах поступков.

— Руки Сериндэ, как забытая песня под упорной иглой, — тихо запел Финдарато, и сыну Питьяфинвэ показалось, будто дышать стало труднее, словно на грудь и спину сильно надавили, — звуки ленивы и кружат, как пылинки над её головой.