Она впервые увидела его не в сумерках на опушке, не в лодке под луной и звездами, не возле костра, когда на лицо падают оранжевые блики. А здесь – в богато наряженном зале под ярким светом бронзовых люстр. И хотя Ден выглядел так инородно, так странно, как глиняный кувшин в горке с хрусталем, он нисколько не казался жалким и нелепым. В этом сдержанном парне чувствовалась сила, а в серых глазах занимался огонь. И искры этого огня вспыхивали пламенем в Эллином сердце.

Как Элли могла сделать вид, что незнакома с Деном? Как могла притвориться, что впервые его видит? Ведь для этого пришлось бы высокомерно отвернуться и холодно заявить что-то вроде: «Какая чушь! Горничная сдурела от зависти! Да выгоните вы его, наконец! Кто пустил чужака на праздник?! Уволить охрану!» Но у Элли не было сил произносить эти фальшивые слова.

Всё это, кстати, говорила Милена, причем не фальшиво, а громко и искренне, но кто ее слушал?

– Элли, милая, прости, что пришел, – вдруг услышала она горький шепот Дена. – Я бы никогда, ни за что тебя не подставил! Теперь у тебя будут неприятности. Но ведь она кричала, что тебя надо срочно спасать! А я, безмозглый, поверил.

«Мои неприятности – пустяки , я боюсь за тебя!» – хотела было ответить Элли, но не успела. Она заметила, как Ранита, которую она еще пять минут назад считала лучшей подругой, выхватила из перекинутой через плечо синей сумки-конверта пачку каких-то бумаг или картона. Подоспевший Генриор перехватил ее руку, но Ранита успела швырнуть бумагу в зал.

Элли с ужасом поняла, что это фотографии. Одна из карточек легла к ней под ноги, Элли подхватила ее, посмотрела – и почувствовала, как трудно стало дышать, тяжелая боль упала в солнечное сплетение. Два силуэта на берегу – сидят, обнявшись. Фото темное, мутное, фигуры смазанные. Но, если приглядеться, вполне можно понять, что хрупкая девушка, склонившая голову к плечу крепкого парня, – это Элли. Юная принцесса. Младшая графская дочь. «И когда она успела нащелкать? – с тоской подумала Элли. – Я и не знала, что у нее есть фотоаппарат…»

– Я не понял, а почему же прервался бал? – раздался вдруг холодный голос герцога Криса. Во всеобщем переполохе он прозвучал так невозмутимо, что перекрыл охи и восклицания. – Вы же видите – принцесса выбрала достойного кавалера. Что ж, кому-то жить в замке, кому-то в землянке. Поздравьте новую пару – и продолжайте танцевать. Я не знаю, как пляшут сельчане. Видимо, вприсядку. Графиня Элли вас научит. Графиня, начинайте отплясывать, не стесняйтесь! Только на подол платья не наступите, а то, чего доброго, упадете. А падать-то ниже уже некуда. Благодарю графа Мишеля за великолепный вечер, особенно за роскошный финал. Праздник удался, он был поистине незабываемым, – герцог церемонно поклонился и быстро направился к выходу.

Вслед за ним, чуть помедлив, двинулись и другие гости. Чрезвычайно скандализованные дамы в ужасе обмахивались веерами. Однако никто из тех, кому удалось поймать разбросанные фотокарточки, не выпускал их из рук, – всем хотелось сохранить пикантный сувенир.

Ранита постаралась, чтобы сувениров хватило всем. Накопить на фотоаппарат было не так уж сложно: за работу в графском замке неплохо платили, да еще и кормили бесплатно, а отправлять деньги в деревню не было нужды: сестер и братьев не имелось, а мать сама зарабатывала на жизнь, обучая девочек шитью в местной школе.

Гораздо сложнее было отыскать того, кто сможет напечатать снимки, да еще до поры до времени держать язык за зубами. Но и с этим справилась: сбегала пару раз на рынок за свежими продуктами, поболтала с зеленщиком, с молочником – так и нашла парня из деревни Холмы, который увлекается фотоделом. Денег ему заплатила прилично, да что о них жалеть.

А устроить представление с участием Дена оказалось совсем просто! Стоило только выбрать момент, пробраться в закуток в пустынном зеленом холле, где на стене висит один из вычурных телефонных аппаратов, и позвонить, благо в дом Дена недавно провели связь. После разговора с Андреасом Ранита была на взводе – истерика получилась правдоподобной.

«Ден, дорогой, беги скорее в Розетту или приезжай на рабочей машине, я тебя встречу! Если тебе нравится Элли! Если она тебе хоть чуть-чуть нравится! – повторяла она взахлёб и горько всхлипывала. – Я не знаю, что делать! Граф обо всём узнал, он надавал Элли пощечин за ночные гулянья, а меня прогнал со скандалом! Но знаешь, что он потребовал?! Граф сказал, что если к нему сейчас же, сию минуту, не явится кавалер его дочери, то Элли он лишит наследства и отправит в закрытую школу типа тюрьмы. Ден! Поверь, если ты не придешь, он это сделает! Обязательно! Граф говорит, что хочет посмотреть тебе в глаза… Ден! Приходи, пожалуйста! Элли плачет, она тебя ждет, она надеется, ей очень, очень плохо!»

Конечно, она рисковала – и весь план мог полететь к чертям. Будь Ден немного рассудительнее и хладнокровнее (да просто умнее!), он бы зевнул и скучным голосом заявил: «Ранита, какая, к черту, Элли! Ты всё напутала. Моя невеста – Долли! А если какая-то принцесса вляпалась в историю, это ее проблемы. Отстань от меня и не звони больше!»

Она бы и тогда кинула гостям фотографии, но это получилось бы не так эффектно.

Но Ранита не ошиблась в Дене. Он помолчал только секунду. Одну длинную, как день, секунду. А потом сухо сказал: «Встреть меня у ворот».