– Что за парень?

– Никогда его раньше не видел, – сказал он, и я мгновенно насторожилась, тем более, что почувствовала через бумагу что-то маленькое и твёрдое – какой-то выпуклый предмет размером не больше ногтя.

– Не видел? И как ты его встретил? – продолжала расспрашивать я, ощупывая бумагу.

– Он пришёл сюда, в город, – сказал Капанито, немного растерянно. – У него был пропуск за вашей подписью.

Сердце у меня оборвалось и ухнуло куда-то вниз, как с высоких скал Солерно.

– Иди, – велела я. – И не беспокойте меня, пока не позову.

Закрыв дверь, я вернулась в свою комнату, снова заперлась, а потом схватила нож для бумаг и вскрыла конверт.

Внутри я обнаружила серёжку – три рубина, оправленные в золото, и длинную прядку золотистых волос – спутанных, но всё ещё пахнущих жасмином и апельсиновыми цветами. И серьгу, и аромат духов я узнала сразу – всё принадлежало Хильдике.

Кроме этого в конверте лежала короткая записка: «Приходите одна в апельсиновую рощу, к озеру. Иначе никогда не увидите принцессу Хильдерику живой. У вас сутки».

Сжав в кулаке серьгу, я понимала, что это означает. Игра закончена. И закончена она проигрышем принца Альбиокко. Впрочем, и принцесса Аранчия тоже проиграла.

Моя тайна была раскрыта. И раскрыть её мог лишь один человек – Хильдика. А это означало, что она не наслаждается любовью в объятиях герцога Тюнвиля, а схвачена мятежниками. Что там произошло с герцогом – бросил он мою подругу или погиб, меня не волновало. Меня интересовала лишь судьба Хильдерики – доверчивой, наивной, доброй, но по собственной наивности попавшей в ловушку.

Принца Альбиокко мятежники убивать не собираются. И принцессу Аранчию – тоже. Он… вернее, она нужна им, чтобы незаметно подобраться к королю драконов и нанести решающий и смертельный удар. И лучше всего заставить это сделать, похитив близкого человека.

Они рассчитывают ещё и на то, что я побоюсь разглашения тайны и пойду на уступки.

Так же, как на их уговоры поддалась Хильдерика, так и принцесса Аранчия решит принести в жертву дракона, чтобы всё в Солерно оставалось по-прежнему.

Мятежники надеются договориться, и мне надо воспользоваться этим.

Разумеется, если захвачен заложник, то в девяносто девяти случаев из ста это означает, что заложник обречён. Он или уже убит или его убьют, когда условия будут выполнены.

Бежать за помощью к королю Рихарду?

Но он высказал своё мнение насчёт судьбы Хильдики. Для него она – предательница, которую надо наказать. Или скажет, что собаке – собачья смерть, или превратится в дракона и накроет всю шайку мятежников, чтобы разом с ними покончить. Выживет или нет при этом моя подруга, его вряд ли будет интересовать. Как меня не интересует судьба его брата.

А вот судьба короля – это совсем другое дело. Это не про личные предпочтения, тут ставки гораздо выше. Спокойствие страны против жизни моей подруги. Мир, а не гражданская война – против жизни Хильдики.

Совершенно ясно, что убивать Рихарда я не стану. Но и бросить Хильдику в лапах убийц тоже не смогу.

Было всего два варианта – или мятежники блефуют, или моя подруга, действительно, у них.

В первом случае я прихожу к ним и… и да, так получилось. Скорее всего, принцесса Аранчия никогда больше не увидит ни заката, ни рассвета. А если, всё же, Хильдика у них в плену и ещё жива, то у меня будет шанс её спасти. Один из ста, но будет.

Я села за стол и откупорила чернильницу. Немного подумала, заточила перо и вывела в верхней части листа обращение – «Ваше величество». Без Рихарда мне в любом случае не справиться, но он не должен помешать. Пусть остаётся в стороне. Люди разберутся сами.

В письме я подробно изложила причины своего обмана, напомнила о своей верности короне, о том, что Солерно никогда не нарушал вассальных договоров с драконьей династией, упомянула, что принц Альбиокко рисковал жизнью, защищая короля, а принцесса Аранчия выиграла спор, потому что не согласна выходить замуж.

Запихнув подальше гордость, я в самых смиренных выражениях просила короля Рихарда позаботиться о моём отце, который потерял разум, пощадить Хильдику и дать моему городу те привилегии, что были обещаны. К своему письму я приложила записку и конверт, полученные от мятежников, и выразила надежду, что моя жертва не будет напрасной. Также я посоветовала как можно скорее сменить пропуски, чтобы враги не могли попасть во дворец.

Запечатав всё в плотный конверт, я посмотрела в окно, где над морем уже разливалась золотисто-розовая заря. После вчерашнего шторма волны были спокойными, ласковыми. Кто знает, смогу ли я ещё хоть раз ощутить их ласковую силу?.. Я отвернулась от моря, заставив себя не думать о волнах, о рассветах и о закатах. Не думать о жизни.