Шрифт:
"За двадцать второе и двадцать третье июня нами взято в плен около пяти тысяч германских солдат и офицеров".
После небольшой паузы диктор сказал:
"Мы передавали сводку Главного командования Красной Армии".
В приемнике что-то щелкнуло, голос умолк. Мальчики испуганно переглянулись.
— Нет, это совсем не рассказ… — шепотом сказал Владик. — Ты слышал: "сводка командования Красной Армии"?
— Сейчас поймаю еще раз Москву, — тоже шепотом сказал Юрась.
На этот раз он быстро настроился на волну. Голос в приемнике звучал отчетливо и громко.
"Передаем статью, напечатанную в газете "Правда", "Великая Отечественная война советского народа". Автор статьи — Емельян Ярославский.
"День двадцать второго июня тысяча девятьсот сорок первого года войдет в историю, как начало Великой Отечественной войны советского народа против фашистской Германии, которая совершила разбойничье нападение на Советский Союз…"
— Я говорил… я говорил… — голос Владика сорвался.
— Как же так? Мы отступаем… Немцы взяли Брест…
— Мой папа уже воюет… Папа уже три дня вою-вою-воюет…
— Ты хоть знаешь, что твой отец на фронте, а про моего батю ничего не известно!
— Он тоже пошел воевать. Ясно! Поэтому и не вернулся.
— В записке он про это не пишет…
— Вот увидишь, мы в два счета разобьем фашистов! Красная Армия любого врага разобьет!
— Как же мы одни… без бати… в лесу?
— Дядя Тима скоро придет. Его отпустят попрощаться с нами. И он скажет, что нам делать. Или пришлет за нами того человека, что оставил записку… который ружье унес.
Юрась ничего не ответил, только тяжело вздохнул.
ЮРАСЬ ВИДИТ ОТЦА
Кремлевские куранты пробили полночь, а потрясенные известием о войне мальчики и не собирались ложиться. Они все еще надеялись на возвращение Тимофея Петровича.
Несколько раз им чудились шаги. Они подбегали к окну, вглядывались в темноту, но потревоженные ветерком листья переставали шелестеть и наступала прежняя тишина…
Так прошла бессонная ночь.
Когда рассвело, Юрась сказал:
— Пойду искать батю…
— Куда?
— В райцентр, в Гладов. Пойду к товарищу Спиваку в райком. Он меня знает… Он с батей еще в Крыму воевал…
— Я тоже пойду. Туда далеко?
— Не очень. Девятнадцать километров.
— Человек проходит пять километров в час. Надо идти скорее, а то придется возвращаться ночью.
— Надо, так и в темноте пойдем. Я не боюсь…
— Я тоже не боюсь… Только днем… виднее…
Через несколько минут они уже шагали в Гладов. Тропа вилась лесом. От гомона птиц звенела листва, гудели шмели, блестела на солнце роса.
Мальчики прошли уже полпути, так никого и не встретив. Только рыжая лиса, распластавшись, перемахнула через тропу и скрылась в кустарнике.
Солнце поднялось высоко над деревьями, в лесу становилось душно.
— Пить хочется, — сказал Владик.
— Сейчас напьемся.
— Где?
— Увидишь…
Они прошли еще немного, и в привычные лесные шорохи вплелся какой-то новый звук. Это струился между деревьями напористый, прозрачный ручей. Было так приятно окунуть в холодную воду усталые ноги! Набрав пригоршню воды, Владик освежил разгоряченное лицо. Юрась стянул с себя рубаху, окунул ее, выжал и снова надел. "Надо и мне так сделать", — подумал Владик. Он хотел расстегнуть ворот, но вдруг заметил в траве маленькую изумрудную ящерицу. Юрась тоже увидел ее.
— Не шевелись… — прошептал Юрась. — Вспугнешь…
— Какая красивая!..
Где-то грохнул взрыв, дрогнула под ногами земля.
— Что это? — испуганно спросил Владик.
— Не знаю. — Голос Юрася дрожал. — Не знаю… Взорвалось что-то!
Нарастающий гул заглушил щебет птиц. В синем чистом небе летел самолет. Он летел так низко, что ребятам казалось: сейчас летчик врежется в деревья. Владик не выдержал и закричал:
— Выше! Выше!
И тут мальчики увидели на хвосте самолета черную свастику.
— Фашистский! Немец!
Юрась не верил своим глазам. Это было невероятно! Фашист летит над лесом, над его родным лесом, — летит, ничего не боясь. А солнце светит, и так же весело бежит ручей, и жужжание золотистой пчелы сливается с удалявшимся гулом фашистского самолета. Да уж не почудилось ли им все это? И взрыв и свастика на хвосте самолета!
— Смотри! Смотри! — испуганно закричал Владик. — Парашютисты!
В небе распускались маленькие белые парашюты и застывали в воздухе. Нельзя было понять, откуда появляются эти белые купола. Вдруг они начали расплываться, превращаясь в бесформенные облачка, и вскоре исчезли совсем.