Юрась дернул шнур — мотор заработал, и лодка понеслась к острову.

— Земля! — крикнул Владик. Выскочив на берег, он запустил в небо кепку. Подхваченная ветерком, она описала дугу, шлепнулась в воду и поплыла по течению.

— Как же я без кепки?.. — Владик растерялся: течение уносит его кепку все дальше и дальше. — Мама мне не позволяет быть на солнце с голой головой. — Он схватил весла. — Пожалуйста, столкни лодку, я ее догоню!

— Может, тебе миноносец подать? Линкор?

Юрась сдернул штаны, бросился в воду и поплыл. Набухшая от воды кепка медленно погружалась. Юрась схватил ее, нырнул — и через несколько секунд голова его появилась у самой лодки.

— Держи, Пятница, свой цилиндр! И тащи вещи в шалаш!

— Откуда здесь шалаш?

— Мы с батей построили. Недели три назад.

Когда вещи были уложены, Юрась сказал:

— Котекоперь кобекори коукодокочку!

Владик вытаращил глаза:

— Что ты сказал?

— Ясно говорю: котекоперь кобекори коукодокочку!

— Не понимаю. Это на каком языке?

— На корчагинском. На Корчагинском острове между слогами надо вставлять слог "ко". Понял? А на Мо-розовском надо вставлять "мо". А на Тимуровском острове — "ти". Ну-ка, что я скажу: копикооконер?

— Копикооконер? Копикооконер?.. Пионер!

— Правильно! А как ты скажешь это слово на Тимуровском острове?

— На Тимуровском? На Тимуровском я скажу… я скажу… — Владик наморщил лоб. — Я скажу "типитиотинер".

— Молодец! У тебя способности к языкам. А сейчас бери удочку и — за работу. А то без обеда останемся.

Осторожно, двумя пальцами, Владик вытащил из банки розоватого, извивающегося червяка, поднес его к крючку и покосился на Юрася.

— Что же ты, насаживай! — сказал Юрась.

— Он извивается! Поищу другого… не такого вертлявого…

— Что ты его держишь, как мотылька за крылышки! Смотри, как надо!

…Яркими угольками сияют на темной воде красные поплавки, весело подпрыгивая на едва заметных волнах. Владик вцепился в удочку двумя руками и боится шевельнуться. Он уверен, — стоит сделать едва уловимое движение, и вся рыба, что вертится сейчас вокруг его червяка, шарахнется в разные стороны. Юрась держит свою удочку небрежно, одной рукой. В другой у него большой лист лопуха. Лопухом он отмахивается от комаров. А Владик даже не чувствует комариных укусов.

— Знатную поедим ушицу! — солидно говорит Юрась. — Надо пока что костер развести…

— Ш-ш-ш! — сердится Владик. Ему кажется, что поплавок уходит под воду. Но нет, просто набежавшая волна на секунду погасила яркий уголек.

— Не клюет сегодня… — бурчит Юрась. — Поздно приехали.

— Очень есть хочется, — жалобно говорит Владик.

— Мне тоже охота. Робинзону хорошо было. Натащил себе с корабля всякого продовольствия; муку, сухарей, сахар, две бочки рому. И дичи на его острове было полно… Знай постреливай…

— Давай поедим хлеба с салом…

— У меня другой план. Сейчас отправимся на Юрьевский остров. Там всегда клюет! Даже на солнцепеке.

— А дядя Тим? Он же велел ехать на Корчагинский…

— А раз здесь не клюет! Выходит, мы должны с голоду умирать? Да? А на Юрьевском мы через час будем хлебать наваристую уху!

Это было очень соблазнительно. И Владик сказал:

— Ты Робинзон, я Пятница, — значит, я должен тебе подчиняться.

— То-то, — сказал довольный Юрась. — Тащи вещи в лодку, Пятница!

…К Юрьевскому острову они пристали в полдень.

— Здесь потому клюет, что дно травянистое! — объяснял Юрась. — Собирай хворост, разводи костер, а я с удочкой…

— Я тоже хочу с удочкой…

— Сначала разведи костер. Чтобы вода кипела. И вообще, — Пятница с Робинзоном не спорил!

Хворосту вокруг было много, Владик быстро натаскал его целую кучу.

— Рогатины! Вбей рогатины! — покрикивал с берега Юрась.

Когда Владик вбил рогатины, Юрась крикнул снова:

— Зажигай огонь, Пятница! Подвешивай котелок с водой.

— Сейчас! — С котелком в руке Владик спустился к реке. — А спички? — спросил он. — Где у нас спички?

— Спички? — Юрась казался удивленным. — А у Робинзона были спички на острове? Спичками всякий разожжет!

— А как же без спичек?

— Вот! — Юрась вытащил из кармана увеличительное стекло. — Умеешь с этим управляться?

Владика вопрос обидел. Ничего не ответив, он взял стекло и вернулся к костру. Вскоре едкий запах дымка пополз к реке.