— Рози, — сказал я, опустившись на колени, чтобы подобрать вещи, высыпавшиеся из ее сумки. Мои суставы сильно болели, но я игнорировал боль, подбирая ее ключи и что-то похожее на помаду. — Эй, Рози? — я искал ее взгляд, вкладывая вещи в ее руки, и когда она не посмотрела на меня, я скользнул пальцами к ее запястьям. Ее кожа была теплой, мягкой. Я сжал их мягко, но сильно. Достаточно, чтобы привлечь ее внимание.

Наконец ее взгляд встретился с моим.

— Сделай вдох, — приказал я.

Она повиновалась, наполняя легкие воздухом, пока мы оставались скрюченными на полу, лицом друг к другу.

— Тебе нужно, чтобы я пошел с тобой? — сказал я очень медленно. — Ты немного потрясена.

— Что? — черты ее лица смягчились. — Это... Нет. Все в порядке, — она сделала еще один вдох. — Я веду себя глупо. Папа, наверное, в порядке. Это его бедро. Старая травма, но он поскользнулся, и сосед вызвал скорую. Я ему даже не понадобилась. Он позвонил, потому что миссис Халл пригрозила. В любом случае, я собиралась ехать в Филадельфию сегодня. Так что все в порядке.

Слова успокоения так и вертелись у меня на языке, но она отвлекла меня, встав.

Я последовал ее примеру, стараясь не перекладывать вес на правый бок, чтобы не повторилась прошлая ночь.

Рози достала бумажник, извлекла несколько двадцаток и положила их на стол.

— Вот, — она улыбнулась, а затем окинула меня серьезным взглядом. — Думаю, это покроет наш счет.

Наш счет?

Я покачал головой.

— Рози, нет. Ты не обязана.

— Возьми, — настаивала она. — Пожалуйста, Лукас.

— Рози... — я запнулся. Но чего я ожидал после того, как сказал ей, что потерял свою карточку и что у меня с собой всего несколько баксов. Боже. Я был zopenco(исп. болван), как любила называть меня Abuela(исп. бабушка), когда я выкидывал что-нибудь такое глупое.

Она улыбнулась.

— Я лучше пойду, — она сделала шаг в сторону от столика. — Я потом вернусь в квартиру, чтобы забрать все свои вещи вечером. Хорошо?

— Удачи, — я кивнул головой. — И... спасибо тебе, Рози. Я верну это, обещаю. Я не шутил, когда сказал, что я у тебя в долгу.

На ее лице промелькнула новая эмоция.

— Увидимся позже, Лукас.

Я смотрел ей вслед, пока она приближалась к выходу из закусочной, и перед самым ее выходом я сказал: — О, и, пожалуйста, не говори своему папе о том, что я съел его сосиски в тесте. Я хочу произвести хорошее первое впечатление.

Она не обернулась, но как только за ней закрылась стеклянная дверь, я услышал ее смех.

Это был приятный звук. Мягкий и осторожный, прямо как она сама.

— Вот дерьмо, — сказал я себе под нос, глядя на свою пустую кружку и одолженные купюры. — Lina me va a cortar las pelotas(исп. Лина отрежет мне яйца).

5. Рози

Олли не появился на станции.

Часть меня даже не удивилась. Наверное, я ожидала, что он отмахнется от меня. Но это не смягчило удар, когда он уклонился от моего звонка — снова — и отправил мне сообщение следующего содержания: Не могу приехать, старшая сестренка. Извини.

К счастью, как только я приехала в Филадельфию, я обнаружила, что папа в порядке, просто немного нездоров после падения. Не то чтобы он признался в этом. О нет. Дома он отказывался лежать, принимать обезболивающее или позволять мне готовить для него чай или еду. Неоднократно. Но это был Джо Грэм для вас.

— Я в порядке, Фасолинка, — говорил он около тысячи раз. После этого он говорил: — Я достаточно полагался на тебя все эти годы, после ухода твоей матери, Фасолинка. Тебе не стоит волноваться, Фасолинка. Зачем ты взяла отгул на работе, чтобы приехать поворчать на своего старика, Фасолинка? Теперь ты руководитель, Фасолинка. Люди зависят от тебя. Кстати, ты слышала что-нибудь об Олли? Он в порядке, не так ли, Фасолинка?

Итак, к тому времени, когда я уже ехала на поезде обратно в Манхэттен, мой счет лжи был таким же, если не больше, после того, как я снова прикрыла своего младшего брата, и я была настолько эмоционально истощена из-за общения с упрямым отцом, что у меня больше не было сил на то, чтобы укорять Олли.

А потом появился Лукас.

В животе у меня что-то екнуло, и я почувствовала головокружение, нервозность и всевозможные волнения при одной мысли о нем.

Здесь я, в основном разумная и независимая женщина, чувствовала себя шестнадцатилетней девочкой, суетящейся при мысли о встрече со своим увлечением.