— В защиту Джейка Ягельски скажу, что он не знал, что кто-то отравил пунш.

— О нет.

Я вздохнула, потому что действительно «о нет».

— Выпускной вечер. Джейк пытался поцеловать меня всю ночь, и я умирала от желания, чтобы он наконец сделал это, — я усмехнулась при воспоминании о том, как мы танцевали с почти трехфутовым пространством между нашими телами. — Но он слишком нервничал. Он забыл мою бутоньерку, его галстук был криво завязан, а его ладони вспотели на моих плечах.

— Я его понимаю. Бедный парнишка.

— У тебя тоже потеют ладони?

Лукас убедился, что встретился с моим взглядом, когда сказал: — У меня тоже бы вспотели, если бы я пытался набраться смелости, чтобы поцеловать такую девушку, как ты.

Я уставилась на него, моя голова закружилась от этой возможности. Мысль о губах Лукаса на моих. Его рот движется против моего. Действительно ли он будет нервничать? Было ли его признание... правдой?

Это экспериментальный флирт, напомнила я себе.

Я прочистила горло.

— Итак, в общем. Мы танцевали, кружились в медленном темпе, песня за песней, песня за песней. И тут Speed of Sound подходит к концу, Джейк медленно наклоняется вперед, и я думаю: — О Боже, он собирается это сделать. Вот и мой первый поцелуй. Я закрываю глаза и жду прикосновения его губ к моим, и вот, бум, они там. Плотно прижимаются к моему рту. Просто чмок. Но я была так потрясена, что открыла глаза как раз вовремя, чтобы увидеть.... — я прервалась, вздрогнув от воспоминаний о том, что произошло дальше. — Джейк отпрянул назад и вырвал на мое платье.

Глаза Лукаса расширились, а рот сложился в букву «О». Он прошептал: — Нет.

— О да.

Он выхватил альбом Coldplay из моих рук и положил его обратно в ящик.

— Ладно, давай держаться подальше от Coldplay. Я не хочу, чтобы ты думала об этом.

Он вытащил новую пластинку и подержал ее в воздухе.

— А как насчет The Smiths?

— Слишком грустно. Напоминает «500 дней лета».

Он нахмурился.

— Разве это не хорошо? Это же романтический фильм, не так ли?

Я ахнула, немного возмущенная.

— Первая строчка фильма буквально предупреждает, что это не любовная история.

Лукас хихикнул и выбрал еще одну.

— Элтон Джон?

Я вздохнула и похлопала себя по груди.

— Я не могу.

— Еще одна грустная песня?

Мои брови поднялись.

— Ты можешь думать об Элтоне Джоне, не думая о Your Song? О «Мулен Руж»?

Лукас нахмурился.

— Разве это не...

Я очень медленно повернула голову. Пристально посмотрела на него.

— Самый красивый и одновременно душераздирающий фильм, который когда-либо был снят? Да, он.

Он положил пластинку Элтона Джона обратно на коробку, хмыкнул и сказал что-то по-испански, чего я не уловила.

Я решила проигнорировать это, пока мы продолжали поиски, и тут мне кое-что пришло в голову.

— Я уже рассказала тебе о своем первом поцелуе. Думаю, будет справедливо, если ты расскажешь мне о своем.

Один уголок его губ дернулся вверх.

— Мой первый поцелуй ничем не запомнился. Ни хорошим, ни плохим.

— А как насчет других первых разов? У меня такое чувство, что я должна получить от тебя неловкий момент.

Он наклонил голову.

— Возможно, у меня есть один. Но он не так хорош, как твой.

— Я все равно хочу услышать об этом.

Лукас так долго думал об этом, что я подумала, что он не собирается мне рассказывать. Но потом он сказал: — Это история о той ночи, когда я не потерял девственность.

Моя рука остановилась в тот момент, когда я поднимала пластинку с коробки.

Моя челюсть могла упасть на пол.

Я запиналась над своими словами. Словами, которые даже не покидали мой рот.

Это означало...? Нет.

Невозможно.

Этого не могло быть.

Лукас откинул голову назад и рассмеялся.

— О, видела бы ты сейчас свое выражение лица. У меня возникает искушение сфотографировать его.

Уголком глаза я увидела, как он достает свой телефон, и это вывело меня из задумчивости. Я шлёпнула его по руке.