Настоящее время

Входная дверь захлопнулась за моей спиной, и я остановился ради самого прекрасного вида.

Эви Кармайкл.

— Эй, Эви!

Громкий гул проезжающей мимо машины заглушает мой голос, а сердце подпрыгивает в груди, когда я изо всех сил пытаюсь набрать воздух в легкие. Но все не так просто: когда она рядом, я практически всякий раз забываю, как дышать, и мне приходится буквально бороться за каждый вдох.

Лай соседской собаки отвлекает меня, и я отвожу взгляд. Сосед машет мне рукой, я подмигиваю ему, а затем поворачиваюсь к Эви. Она прислоняется к багажнику, водопад рыжих волос каскадом спускается по спине, облегающие джинсы подчеркивают ее идеальную фигуру — задницу в форме сердца. С первого класса мы были соседями, но с тех пор ситуация немного изменилась.

Эви больше не тощая неуклюжая девочка с жидкими косичками, с очками в коричневой оправе и с брекетами. Теперь она женственная девятнадцатилетняя девушка, с длинными каштановыми волосами, с ровными белыми зубами и с великолепными изгибами во всех нужных местах.

Я как раз собирался метнуться через улицу, чтобы помочь ей разгрузить продукты, когда заявился Джейми Харрингтон на своем кабриолете «БМВ». Слово «мудак» практически написано на его лице, но она этого не видит. Эви купилась на его фальшивое обаяние, выгоревшие на солнце волосы и на тот факт, что он серфер.

Тоже мне, блядь, невидаль.

И если говорить о противоположностях, то у меня темно-каштановые, немного длинноватые волосы, а глаза такие темные, что кажутся почти черными. Мой рост около шести футов и двух дюймов (Примеч. примерно 1,88 см), я провожу приличное количество времени в спортзале, поэтому не испытываю недостатка в тонусе мышц. К тому же, работаю в нашей семейной закусочной, и единственное время, когда я ощущаю себя чистым, — это когда у меня есть возможность принять душ. Все остальные часы запах картофеля фри, гамбургеров и куриных наггетсов въедается в мою кожу, словно чернила для татуировки. Зато я готовлю вкусный молочный коктейль с шоколадом. Ее любимый.

— Привет, Эви! — снова кричу, хотя она полностью поглощена разговором с дебилом, стоящим рядом. Трудно поверить, что Эви не видит насквозь все его дерьмовое нутро. Она умная девушка, но кто-то должен наставить ее на путь истинный.

И я готов вызваться добровольцем.

Есть целый ряд других вещей, на которые я тоже был бы не против добровольно согласиться, и от этого мои мысли моментально перетекают в другое русло.

Видите ли, забыл упомянуть одну мелочь: я влюблен в Эви. Я был влюблен в нее, даже когда она носила брекеты и когда в ее зубах застревали всевозможные отвратительные кусочки пищи. Я любил ее, когда Томми Пилсон сказал ей, что ее рыжие волосы уродливого цвета, а Нэнси Хоуэлл высмеивала ее тощую фигурку. Обоим угрожал надрать задницы. Похоже, каждый раз, когда мою Эви кто-то обижает, я становлюсь Суперменом.

К сожалению, она не догадывается о всей глубине моих чувств и о том, как отчаянно я хочу ее. Она воспринимает меня как брата, которого у нее никогда не было, но о котором всю жизнь мечтала.

Да ну на хрен! Не хочу быть для нее братом. Хочу намного большего.

— Привет, Дилан! — кричит Эви, глядя через плечо серфера. — На работу едешь?

В этот момент ее лицо озаряет настолько убийственная улыбка, что, даже стоя на расстоянии в пятьдесят ярдов друг от друга, ощущаю, как мое сердце устраивает марафонский забег, и я вынужден найти способ замедлить его ритм, иначе не смогу ничего ей ответить.

— Да. Приедешь попозже? — кричу я, открывая дверь грузовика.

— Ага. Приду. Готовь мороженое, — отвечает она и продолжает болтать с чудо-парнем.

Почти каждый день Эви приходит за шоколадным молочным коктейлем, и каждый раз я пытаюсь придумать, как рассказать ей о своих чувствах. Издалека сижу и наблюдаю за тем, как она размешивает соломинкой коктейль, а затем обхватывают ее губами и начинает втягивать напиток. Изысканная пытка. После того как девушка покидает кафе, я вынужден на протяжении часа ходить со стояком. Но оно того ст'oит. Иногда я выхожу из дома, мечтая о том, как Эви обернет свои полные губы вокруг моего члена и будет сосать его так же, как делает это с соломинкой.

— Отлично, увидимся позже.

Я сажусь в грузовик и завожу двигатель, стремясь убраться отсюда побыстрее к чертовой матери, но не раньше, чем покажу Харрингтону фак из-под приборной панели.

* * *

Когда прихожу, то вижу, что закусочная уже переполнена, и я спешу через боковой вход, чтобы занять свое рабочее место. Моя семья давно владеет этим местом, но все пошло по наклонной после того, как семь лет назад умерла мама. Мой отец продержался год, а затем его «виски по выходным» превратились в ежедневную выпивку. Он не мог справиться с ее смертью, с закусочной и, по-видимому, с двумя сыновьями тоже, поэтому ушел.

Джордан, как всегда, выручил нас — бросил колледж на втором курсе, чтобы взять на себя закусочную и присматривать за мной. Однако мы провалились по всем статьям.

После случившегося мы сильно лажали и тонули в горе. Правда, по разным причинам. Джордан — потому что потерял родителей, которые его любили, ну а я... Я был в гневе и выражал свой бунт с помощью наркоты и алкоголя. Для четырнадцатилетнего парня это не предвещало ничего хорошего в будущем.

Теперь мне было насрать на то, получу ли хорошие оценки, и больше не приходилось бороться за внимание с братом — я был слишком молод, чтобы понимать границы дозволенного.