Шрифт:
Элизабет выдохнула, сама не понимая, что на нее нашло. Провожая взглядом Самсона, уводящего лошадей, она твердила про себя, что все это чушь. Бесспорно, он — приятный, симпатичный мужчина, но, черт побери, он — негр! А она, между прочим, замужняя дама! Даже если они разоткровенничались в пути, между ними нет и не может быть ничего общего, кроме отношений госпожи и слуги.
Глава 17
Две недели стояла адская жара, и все вокруг плавилось в раскаленном зное. С той прогулки Элизабет ни разу не выезжала верхом, так как единственное, на что она была способна в такую духоту — это сидеть в комнате с опущенными жалюзи, поминутно обтираясь водой.
Как-то ночью, когда Элизабет уже легла в кровать и задула свечу, дверь открылась, и на пороге показался Джеймс. Он держал фонарь, и в его тусклом свете Элизабет разглядела, что волосы мужа растрепаны, глаза лихорадочно блестят, а рубаха наполовину вылезла из штанов.
— Ты пьян! — возмутилась Элизабет, по подбородок натягивая на себя простыню. — Что тебе надо? Я уже сплю!
Джеймс, пошатываясь, направился к ней.
— Др-рогая, — заплетающимся языком пробормотал он, — пойдем, я хочу тебе кое-что показать.
— Никуда я не пойду! Ты знаешь, который час? Оставь меня в покое, я хочу спать!
— А я гр-рю, пойдешь! — Он сдернул с Элизабет простыню и схватил ее за плечо. — Вставай!
Несмотря на подпитие, сил у Джеймса было предостаточно, и пришлось подчиниться. Элизабет села на кровати и спустила босые ноги на пол.
— Идем! — Муж потянул ее за руку.
— Дай мне хотя бы одеться!
Джеймс оглянулся по сторонам, подошел к креслу и взял висящий на спинке пеньюар.
— Надевай! — Кружевная вещица полетела Элизабет в лицо.
Поняв, что с пьяным спорить бесполезно, она накинула пеньюар поверх ночной сорочки и сунула ноги в домашние туфли.
Джеймс схватил ее под локоть и рывком притянул к себе. В бок уперлось что-то твердое и, опустив глаза, Элизабет увидела на поясе мужа свернутый кнут и револьвер в кобуре.
— Что ты задумал? — испуганно спросила она.
— Сюрприз, дорогая. Все, хватит вопросов. Ступай!
Они спустились по лестнице и вышли во двор. В черном небе сияла луна, из кустов доносились звонкие трели цикад. Несмотря на жару, Элизабет пробирала дрожь, и она зябко закуталась в пеньюар. Что еще за дичь взбрела в хмельную голову муженька?
Джеймс повел ее через сад, освещая путь фонарем. Свет желтым пятном ложился на дорожку, а все остальное утопало в глубокой тени. Вдруг что-то резко зашуршало в кустах. Элизабет вздрогнула, и сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Скорей всего это опоссум или еще какой-то мелкий зверек, но ее нервы и без того были натянуты как струна.
Хозяйственный двор скрывался во мраке, лишь тускло светился красным кузнечный горн. Джеймс с пьяным сопением тащил Элизабет за собой, и она не решалась задавать вопросы, боясь его разозлить. От него и трезвого не знаешь чего ждать, а уж когда он навеселе — и подавно.
Впереди показались негритянские хижины. В окнах ни проблеска — все уже спали, измученные тяжелым трудом. Фонарь выхватил из темноты колодец, и Элизабет вспомнила, как навещала Самсона.
К ее изумлению Джеймс двинулся прямиком к той самой хижине и пинком распахнул дверь.
— Подъем, черномазые! — во всю глотку заорал он, вломившись внутрь.
Он втащил за собой Элизабет. В тусклом свете фонаря она увидела, как с койки вскочила перепуганная Люси, а с тюфяка у противоположной стены поднялся Самсон.
— Масса Джеймс? — пролепетала Люси, судорожно стягивая на груди ветхую ночную сорочку.
Муж поставил фонарь на стол и выдвинул два табурета. На один усадил Элизабет, на второй опустился сам.
— Джеймс, что все это значит? — Элизабет пыталась говорить твердо, но голос предательски дрожал.
— Дорогая, ты когда-нибудь видела, как черный жеребец покрывает кобылу? — мерзко ухмыльнулся муж.
— Что?
— Сейчас увидишь. — Он повернулся к Самсону, который в светлых подштанниках стоял у стены. — Эй, черномазый, ну-ка оприходуй девку! — Он кивнул на Люси.
Самсон изумленно вытаращил глаза.
— Но, масса Джеймс… — пробормотал он.
— Ты что-то тявкнул, ниггер? — Джеймс достал из-за пояса кнут. — Живо исполняй приказ!
— Что за бред! — возмущено выпалила Элизабет. — Я ухожу!
Она вскочила на ноги и кинулась к двери, но муж поймал ее за руку и рывком усадил назад.
— Сядь! — рявкнул он. — Вы все будете делать, что я велю. — Он повернулся к забившейся в угол Люси. — Скидывай тряпье, черномазая дрянь!
Негритянка упрямо покачала головой и с неожиданной дерзостью заявила: