Он ткнулся мордой мне в плечо и тихо вздохнул, вспоминая беззаботные времена.

Сколько дней мы с ним провели на берегу моря, вовсю отдавшись стихии. Беззаботное сладкое время, когда на мне не довлел груз королевства. Кажется, что прошли сотни лет с тех времен.

Говорят, Эх-ушкье сами выбирают, кому служить. Антрацит выбрал меня, сам взошел на берег, словно сотканный из черных вод Хрустального моря. Едва не затащил на глубину, но, молодой и наивный, просто не знал, с кем имеет дело.

Помню, как заливисто смеялась Рхианнон, когда мы вдвоем с эх-ушкье боролись в воде. Как скептически ухмылялся Бриннэйн. Я победил, вывел Антрацита на берег, и только потом Рхианнон сказала, кого на самом деле я поймал. И подарила его мне вместе с заговоренной уздечкой. Без этого я не смог бы забрать Антрацита из родной стихии, а без нее он бы не выжил.

Я забрал у Шэнны поводья, по-прежнему сжимая ее ладонь в другой руке. Это было так приятно, так естественно, словно другого и не дано.

— Идем, хочу тебе кое-что показать, — попытался поймать ее растерянный взгляд.

Она пожала плечами, ступила следом, все такая же тихая. Хотя в лесу я видел, ей нравилось, даже дышалось легче. Все-таки близость Нардгейла сказывалась не только на диких растениях, которые буквально цвели и буйствовали даже на границе королевства, а и на всех живых существах. Лесной народ на то и лесной, чтобы быть хранителями всего без исключения живого.

Вход в пещеру основательно зарос, сильнее, чем я думал вначале. Времени прошло немало с той поры, как я ее обнаружил. Сейчас его скрывали пышные кусты, с виду и не скажешь, что за разлогими ветвями притаился небольшое отверстие в скале. Но раньше их не было, и я легко нашел это убежище, исследуя границы Нардгейла, пока гостил у королевы фей-ир. Даже тогда мне время от времени хотелось побыть наедине со своими мыслями и исследованиями.

Смешно, тогда она казалась больше, гораздо больше, просторнее. Теперь же свод буквально нависал над макушкой, и стены давили с обеих сторон.

— Заходи. Не бойся, — позвал девчушку. — Тут совершенно безопасно. Нас никто не найдет.

Она осторожно переступила порог, осмотрелась, провела рукой по влажной стене и слегка поежилась.

— Замерзла?

— Нет. Не очень… — покачала головой. — Просто сыро. И зябко.

Я подошел ближе, провел ладонями по хрупким плечам, слегка растирая их. В первый момент Шэнна испуганно дернулась, застыла, будто деревянная, но понемногу расслабилась.

— Вот так, — прошептал я, в последний раз проведя по ее плечам. Запахнул широкий плащ. Мне понравилось ее трогать, ощущать, понравилось, что она перестала бояться. — Сейчас я хворост соберу, и разожжем огонь. Станет теплее. Да и поужинать не помешает.

— А как же Роб?

Огромные глаза в сумерках блестели, словно в них застыли слезы.

— Сейчас мы ничего не сделаем. Нужно дождаться темноты и сходить на разведку. До Мантура тут рукой подать. Но в свете дня туда соваться глупо. Если бы я точно знал, остался ли Дом Иллюзий лояльным Рхианнон, проблем бы не возникло. Я снова Эдхард, меня там знают многие. Но пока неизвестно, не навредит ли моя особа Роберику еще больше. Отщепенцев и беспринципных бандитов в каждом королевстве хватает. Но я тебе обещаю, напрасно проливать кровь фей-ир не станут.

— Они не станут, а вот мой… — в последний момент она испуганно осеклась, хлопнула себя ладошкой по губам, останавливая рвущуюся откровенность. — Не важно… — покачала головой и снова замкнулась.

Захотелось заскрежетать зубами от раздражения — когда же она научится мне доверять. Но я лишь вздохнул и мягко улыбнулся. Всему свое время. Нужно просто набраться терпения, ведь неспроста она такая колючая и недоверчивая. Неспроста…

— Не узнав и не убедившись, что Роб имеет к тебе отношения — а он тебя не выдаст, ручаюсь — фей-ир не станут передавать его твоему «Неважно». Успокойся. И посиди тихо. Я быстро.

Она кивнула, обхватила себя руками за плечи и присела на плоский камень. Поближе к свету и теплому воздуху.

— Без надобности на всякий случай не высовывайся. Кто знает, чьему патрулю ты попадешься на глаза.

— Хорошо…

Я еще минуту посмотрел на то, как она ерзает, поудобнее устраиваясь, и подставляет последним лучам заходящего солнца нежное личико. На изящной переносице проступили милые веснушки. Бледные, едва заметные. Они делали ее еще более красивой и желанной. А ведь я всегда предпочитал женщин с бледной, чистой кожей, белокурых, покорных и уступчивых. Из всех параметров Шэнна обладала лишь светлыми волосами. Чуть загорелая кожа, несколько задорных веснушек, длинные пушистые ресницы, темные брови вразлет. А уж об уступчивости и покорности вовсе нечего говорить.

Она сидела тихо, прикрыв глаза, словно дремала. И я не удержался. Сам не понял как, наклонился и поцеловал. Обхватил ладонями ее лицо, пресекая попытки отвернуться, едва не зарычал от наслаждения, пробуя на вкус сладкие мягкие губы.

Огромные глаза удивленно распахнулись. Она замерла, испугалась, а потом ее ресницы затрепетали и опустились. Я услышал тихий стон удовольствия, который сладкой патокой разлился по сердцу, и еще крепче припал к ее губам, чувствуя, как тонкие руки обвивают мою шею в ответ.