Когда мы сворачиваем на тропинку, ведущую к возвышенности, я отдаю Эбби зонт и беру ее на руки, чтобы ей не пришлось проваливаться каблуками в траву. Она крепко обхватывает мою шею рукой и не сводит с меня пристального взгляда, от которого по моему телу прокатывается приятная дрожь. Мне нравится чувствовать, что она испытывает ко мне то же, что и я к ней. Безусловную любовь, от которой покалывает каждую клеточку тела.

Делаю еще несколько шагов, и мои глаза различают в тусклом свете фонаря мужской силуэт. Подхожу ближе и резко замираю, опустив Эбби на ноги.

Мда, видок у Эштона просто ужасный. Он сидит, прислонившись к могильному камню, и держит в руке пустую литровую бутылку «Далмора»[46].

Эбби быстрым шагом подходит к нему и опускается на корточки. Ее длинное белое платье касается грязной земли, но ей наплевать. Она обхватывает ладонями лицо Эштона, слегка похлопывая его по щекам.

– Хэй, здоровяк, посмотри на меня.

– У меня галлюцинации. – Эштон поднимает голову и смотрит на нее.

– Ага, давай поднимайся, поедем домой. – Эбби закатывает глаза и шумно выдыхает.

– Как ты здесь оказалась?

– Меня привез Рид.

Эштон поворачивает голову и пристально смотрит на меня, а затем снова на сестру.

– Какого хрена? Когда вы успели пожениться?

Я, на хрен, в шоке.

Как вообще возможно выдавать такие внятные предложения, когда ты выпил целую бутылку виски?!

Вскидываю бровь, пытаясь понять, о чем он говорит. А потом до меня доходит: на мне черный смокинг, а на Эбби белое платье. Усмехаюсь и подхожу к ним, протягивая Эбби зонтик.

– Я бы не женился на ней, не попросив твоего благословения, идиот. Давай вставай.

Эштон поднимается и едва не падает в сторону, но я вовремя успеваю подхватить его.

– Малышка, я не запомнил, где машина, – обращаюсь я к Эбби. – Так что иди вперед.

Моя девушка бросает на меня быстрый взгляд, в котором я успеваю различить благодарность, и ведет нас к выходу.

– Черт бы тебя побрал, Эштон. В следующий раз нажрись, пожалуйста, дома, чтобы мне не пришлось никуда тебя тащить.

– Иди на хрен, – произносит идиот, положив голову мне на плечо.

Матерь божья!

Спустя целую вечность мы добираемся до припаркованного у ворот «Мерседеса», и я открываю дверь, чтобы впихнуть этого великана на заднее сиденье. Успешно выполнив миссию, я поворачиваюсь и вижу перед собой неподвижно стоящую Эбби. Она смотрит на меня так, будто я только что восстал из могилы и пошел как долбаный зомби.

– Хэй. – Медленно подхожу к ней и зарываюсь руками в волосы.

– Я так сильно тебя люблю, что это меня пугает, – шепчет она, пока по ее щекам льются слезы.

Я улыбаюсь и целую ее, нежно лаская теплые губы своими. Раскрываю их языком, и Эбби тихо стонет, когда наши языки медленно сталкиваются. Все мое тело дрожит от невероятного наслаждения, пока я снова и снова пробую ее на вкус. Проходит целая вечность, прежде чем я наконец отрываюсь от нее.

– Со мной все это тоже впервые, Эбби, – хрипло произношу я, обнимая ее за талию.

Подвожу ее к машине, открываю для нее пассажирскую дверь и забираю зонт. Она устраивается на сиденье и вбивает в навигаторе адрес дома. Едва я занимаю свое место за рулем, как позади раздается голос Эштона:

– Она умерла из-за меня.

Эбби резко поворачивается и переползает через подлокотник на заднее сиденье. Она притягивает Эштона к себе, и тот кладет голову ей на колени.

– Она умерла из-за пьяного водителя, – спокойно отвечает Эбби, проводя рукой по волосам брата.

– Лучше бы умер я.

– Нет. Не лучше.

– Я скучаю по ней, Эбс.

– Я знаю, здоровяк, знаю. Я тоже.

– В моем сердце дыра, которая никогда не затянется.

– И в моем. Ничто и никто никогда не избавит нас от этой боли. Но Лизы больше нет, Эштон. Воспоминания о ней будут жить вместе с нами вечно, но она мертва. Ее жизнь оборвалась, а наши продолжаются. Ты должен жить дальше, слышишь?

– Я люблю ее. Так чертовски сильно люблю ее.

Крепче сжимаю руль, пытаясь не думать, через что прошел Эштон. И сердце болезненно сжимается при мысли о том, что вчера я мог точно так же потерять Эбби.

Глава 36

KINA FEAT. ADRIANA PROENZA – CAN WE KISS FOREVER?

Рид

К тому моменту как мы подъезжаем к дому Уильямсов, сумрак окончательно укутывает Лондон. Луна освещает подъездную дорожку небольшого белого двухэтажного дома, окруженного зеленой изгородью. Под красной черепицей крыши вдоль всего фасада тянется виноградная лоза, завитки которой спускаются на белые арочные окна второго этажа.