— Он ничего об этом не говорил.

— Я говорю вам об этом прямо сейчас.

Гремлины, преисполнившись подозрительности, не спешили верить на слово:

— И чем докажешь, что ты от мистера Фиша?

— Ну, я ведь подала вам условленный сигнал. Он был верным, не так ли?

Гремлины переглянулись, сгрудились и заворчали — принялись спорить, стоит ли доверять незнакомке.

— Ла-а-адненько, — протянул, наконец, Гверкин. — Мистер Фиш сказал, что шар нужно будет спрятать.

— Я знаю, — сказала женщина. — Крыша этого здания разводится, и мы спрячем шар внизу.

— Здания с разводящимися крышами! — вставил Дрёммин. — Просто обожаю!

— Это место безопасно? — все еще хмурясь, спросил более осторожный Гверкин. — Нас здесь не найдут?

— Здание пустует. — сказала незнакомка. — Это место давно заброшено. Окна заколочены, на двери — замок. Здесь давно никто не появлялся, внутрь никто не проникнет и вас здесь… — она понизила голос, и Гверкину почудились угрожающие нотки: — никто не найдет. Добро пожаловать на Бремроук и Фейр. Добро пожаловать в кабаре «Тутти-Бланш».

***

Есть места, которые вам ни за что не захочется посещать, но вся беда в том, что вам непременно нужно их посетить. Обычно это те места, где мистеру Обывателю делают неприятно: больницы, кладбища, коттедж занудной тетушки Мюриэлл с линяющими котами-обписивателями и запахом прелых духов прошлого века. К таким местам относится и банк.

Банк ассоциируется у мистера Обывателя с постоянными напоминаниями о задолженностях в почтовом ящике, бесконечными очередями и днем насмарку. Вас заставляют куда-то волочиться, чтобы в итоге отдать ваши деньги каким-то людям — не хранить же их под матрасом, ведь там до них могут добраться грабители, жены-транжиры и мужья-пьяницы. В случае, если у вас нет денег, банк с щедрой улыбкой в миллион блестящих зубов, как старый добрый приятель, предоставит вам ссуду. После чего с той же улыбкой потребует возмещение этой ссуды (плюс процент). Правда, больше он не ваш старый добрый приятель.

С некоторых пор у дома вас подстерегают какие-то типы, кто-то спрашивает о вас у подруги кузины вашего дяди, а пропитанные пассивной агрессией письма все набиваются и набиваются в почтовый ящик. Вы одолжили у бабушки, которая просто обожает наблюдать за птицами (подглядывать за соседями), бинокль, вы пробираетесь домой через чердак, не зажигаете свет. Вы даже стараетесь не скрипеть креслом-качалкой. Вы уже даже почти смирились — полагаете, что подобное существование — не так уж и ужасно. Вы надеетесь, что громилы, прокурившие вам всю дверь своими зловонными папиретками, устанут и пойдут на крысиные бои, но однажды утром вы обнаруживаете, что ваш дом — больше не ваш дом, и никого не волнует, что вы там квартируете. В смысле, квартировали, ведь согласно пункту 24, параграф 18, написанному шрифтом, который не прочитает и блоха, за невозмещение ссуды (плюс процент), ваш дом (вместе с диванами, подушками и диванными подушками) переходит в собственность банка. А сами вы переходите в собственность улицы. Да уж, не стоило три года назад брать в банке ссуду, чтобы купить конфетку в кондитерской лавке госпожи Помм…

Полли Трикк не особо жаловала банки. В частности, потому что где банк — там бюрократия, а от нее у Полли начинался непрестанный чих. Бесконечные кабинеты, бумажные ленты, целые города из папок и цистерны чернил… это был ночной (или вернее, утренний, а чаще всего полуденный и послеполуденный) кошмар. Помимо прочего, нельзя забывать и о монстрах, что водятся в этих коридорах, — зануды и счетоводы, существа, крадущие вашу жизнь кроха за крохой.

В Льотомне так называемые Два Толстяка, господа-банкиры Троттер и Коттер, и им подобные, завлекали в свои сети доверчивых горожан лживыми посулами и сказочными условиями («Разбогатей за день!», «Мечта — уже сегодня!», «Счастье — не отходя от кассы!»), но выходило наоборот — на горожанах богатели сами банки. И судя по тому, что рассказал Полли Джаспер, банки Габена были слеплены из того же самого теста: дважды подумай прежде, чем положить эту печенюху в рот.

Поэтому, когда автоматоны-лакеи открыли перед мисс Трикк из Льотомна входные двери банка «Ригсберг», ее внутренности слегка передернуло. И тем не менее, виду она не подала. Нет уж, она не покажет этим злыдням ни капельки слабости! Смелее вперед, в клюв ворона, который, видимо, проглатывает уже не первую золотую монету…

— Добрый день, мисс Кэрриди, — сказала Полли, и старшая клерк-мадам вскинула на нее удивленный взгляд: это был, вероятно, первый человек, назвавший ее имя правильно. Также ее несколько озадачил и вид Полли. Девушка у ее стола была явно нездешней. Поглядеть только на ее уверенный взгляд и лукавую улыбку — быть может, это какая-то театральная актриса из Старого центра? Но что она делает здесь, в Тремпл-Толл?

Как бы мисс Кэрриди ни обожала презирать всех остальных, она нехотя была вынуждена признать, что девушка у ее стола выглядит просто великолепно. Ну разумеется, ведь на Полли были ее нежно-голубое платье, пальто и синяя шляпка, в которых она прибыла в Габен.

— Добрый… добрый день, мисс… эээ…

— Трикк. Полли Уиннифред Трикк.

— Чем «Ригсберг-банк» может вам помочь, мисс Трикк?

— Я недавно прибыла в ваш замечательный город, — начала Полли, — и столкнулась с досадным обстоятельством.

— Какой ужас! — посопереживала мисс Кэрриди и тут же потерялась в догадках, словно одинокий рыбак в шторм: здесь с этой девушкой могло произойти что угодно, любое из габенских зол. — И что же это за обстоятельства?

— У вас в ходу совершенно другие деньги. Не те, к которым я привыкла.

— И к каким же вы привыкли?

— Льотомнские фанты, разумеется!

— Разумеется, — кивнула клерк-мадам.

— И мой добрый друг… эээ… господин судья… — Полли многозначительно поглядела на мисс Кэрриди, — вы знаете, о ком я…