— Ладно-ладно. Ты разобрался, что здесь к чему?

— Вроде бы, все просто…

— «Вроде бы» не подходит.

— Тумз первым делом зажигал горелку…

Сперва толстяк открутил вентиль на основном раструбе, пуская в горелку газ. После чего, крепко стиснув зубы и вжав голову в плечи, в любой момент ожидая взрыва, щелкнул рычажком запальника. Кремниевое колесико крутанулось, чиркнуло и родило искру. Горелка зажглась и зарычала. Шар качнулся, и гремлины в сетке завизжали. Хоппер заскулил.

— Да уймитесь вы все! Мы пока живы…

Шар приподнялся всего лишь на фут или около того, но подниматься выше отказался.

— Почему мы не взлетаем? — раздосадованно проворчал Бэнкс.

— Тросы, кретинский жирнюк! — раздалось визгливое из сетки. — Нас удерживают тросы!

Бэнкс поморщился:

— Заткнись, Хоппер. И сам знаю. Отвязывай!

Когда тросы были отвязаны, воздушный шар, покачиваясь и сотрясаясь, медленно пополз вверх в разверстый пролом крыши.

— Как нитка в иголку! — усмехнулся толстый констебль, и в тот же миг оболочка ударилась о стропила.

Хоппер схватился за голову и взвыл, но шар выдержал и одним лишь неведомым чудом не наткнулся на торчащие острия покореженной кровли — он отпружинил от стропил, чуть отклонился в бок и проскользнул в пролом.

Гремлины наперебой зашумели:

— Мы умерли… умерли…

— Так и знал, что умру сытым! Так и знал!

— А у меня нос чешется, и я не могу почесать… худшее из зол… злейшее из худ.

— Отставить панику! — велел толстяк. — Все уже позади!

Бэнкс толкнул рычаг, запускающий боковой пропеллер. Констебль не соразмерил силу, и винт запустился на максимальных оборотах. Шар тут же принялось закручивать волчком.

— Посла-а-абь! — закричал кто-то из гремлинов. — Дурачина! Послабь! Там же отметки, отметки! Ты что, ослеп?!

Бэнкс потянул рычаг обратно на несколько отметок (которых он до сих пор не замечал) и толкнул рычаг, запускающий пропеллер правого борта. Шар стабилизировался и мягко поплыл вперед.

— Вот видишь, Хоппер? — усмехнулся он, глядя на белого, как мел, напарника. — Все просто. Куда летим?

— Гм. А я знаю! — встрепенулся вдруг Хоппер. Бэнкс даже не успел усомниться, когда он указал рукой куда-то на запад Тремпл-Толл. — Переулок Гнутых Спиц у Замочного парка. У моей соседки, миссис Барлоу, когда-то был шар, на котором она летала к своей племяннице на Набережные. На крыше ее дома можно будет пришвартоваться. Там еще остались причальные кнехты и даже лебедка. Главное — чтобы она не пожаловалась Лиззи.

— Вот еще! — хмыкнул Бэнкс.

— Главное не задеть якорные тросы аэробакенов и не врезаться в еще каких летунов. Вот уж сюрприз кого-то может ждать — нападение воздушных гремлинов! Бенни Трилби из этого целую историю раздует.

Нужно сказать, убрались с мануфактуры Терру констебли как нельзя вовремя: Бэнкс заприметил возле здания заброшенной фабрики двигающийся сгусток тьмы, приближающийся к воротам. В нем он различил очертания экипажа.

— С носом оставили голубчиков!

— Главное, чтобы они не выследили нас до дома миссис Барлоу, потому что от нее до нашего с Лиззи дома рукой подать… — заметил Хоппер.

Гремлины на удивление вели себя тихо. Они лишь негромко ворчали, пытаясь умоститься в сетке, да изредка кто-то из них восклицал: «Эй, вытащи свою пятку из моей ноздри!» — или что-то вроде этого.

Воздушный шар Бэнкса и Хоппера добрался до Замочного парка за каких-то полчаса. Приземлились констебли так же неумело, как и взлетали — едва не разрушили хлипкую крышу несчастной соседки.

Кое-как пришвартовавшись, Бэнкс и Хоппер, принялись решать, что делать дальше. Допытывать гремлинов сейчас у констеблей не было никаких сил: они целый день на ногах, устали неимоверно. А допрос (особенно с пристрастием) — это все знают! — не терпит усталости дознавателя. Откуда же взяться пристрастию-то, если тяжело сдерживать зевки и слипающиеся глаза. Так что возиться сейчас с мерзкими коротышками не хотелось. Желания волочить тяжеленную сеть с гремлинами на чердак у констеблей также не наблюдалось. У Бэнкса, как наиболее ленивого, и, соответственно, изобретательного, появилась гениальная идея:

— А давай оставим их в корзине, и поднимем шар на лебедке. Пусть себе болтаются в небе до утра.

— О нет! Только не это! — взвыли гремлины. — Нас укачает! Нас стошнит! У нас болезнь! Тошнотворная аллергия!

— А ну, заткнулись! — прикрикнул Хоппер. — Думаешь, их можно там оставить?

— А куда они денутся, с воздушного шара-то? Это уж понадежнее будет, чем оставлять их на чердаке. Да и визгов их оттуда никто не услышит…

— А вдруг они по тросу спустятся… — неуверенно начал Хоппер, но Бэнкс его перебил:

— Ты вообще их видел? Эти толстозадые, толстобрюхие пузыри даже перевернуться на бок не могут! Какой им трос? Мы их повыше поднимем…

У данной идеи было множество недочетов: кто-то мог пролетать мимо, миссис Барлоу могла заприметить висящий над ее домом шар и тому подобное, но, как и говорилось, день полный тревог оставил на констеблях свой отпечаток. Они подняли шар, дважды проверили, надежно ли закреплены швартовочные тросы. И, пожелав гремлинам неспокойной, тошнотворной ночи, удалились на долгожданный и заслуженный отдых.