– Хочу на свободу, - захныкал командор, пуская горькую слезу. Его, укутанного сеткой, вели под руки, и мне на мгновение стало его жаль. Несколько солдат переняли эстафету, уводя бывшего командира в дальний угол двора, где аккуратной стопкой были сложены доски. Пленник потерял запал, апатично взирал на мир.

– Ну что, пойдем? – Айден наклонился, подавая Рюваку руку. Тот с благодарным кивком принял помощь и поковылял вниз по обломкам, жадно пожирая глазами доски, из которых солдаты мастерили очередной ящик. Ожин из них раскачивался на месте и размахивал руками, словно отгонял муху, а Догрэн, подчиняясь чужим манипуляциям, медленно становился прозрачным и легким. Как только ящик оказался готовым, то втянул в себя Догрэна, с громким стуком захлопывая крышку. Тот, кто так старательно рвался на волю, пренебрегая теми крохами свободы, что были дарованы, оказался в клетке. Казалось бы, сам виноват, правда? Но почему-то у меня щипало глаза, а взгляд затуманился слезами.

Айден внимательно проследил за исполнением приговора, а затем обернулся к Рюваку, который переминался рядом, преисполненный нетерпения.

– Почему он надеялся, что ты поможешь ему сбежать? – в голосе Айдена звякнула сталь, и я вновь видела перед собой того беспощадного и кровожадного рыцаря, который приходил ко мне в видении у костра До-Ка-Ри. Ему ничего не стоило убить, подумала я, чувствуя, как мелкие волоски на загривке становятся дыбом. И не только ему… Виллан не спешил прятать меч, закинул его на плечо, зорко окидывая взглядом двор. В отсветах догорающего пламени он был очень похож на сестру.

Сердце забилось сильнее, когда я вспомнила, что в башне перед ее разрушением, находилась Повелительница Духов. Горло свело, и я могла только царапать молочно-розовую завесу, которая не торопилась окончательно растаять и выпустить меня на свободу. Мне хотелось кричать, привлечь к себе внимание, но голос пропал.

Рювак когтями почесал мохнатую щеку, размышляя:

– Когда-то я направил его по неверному пути, а потом загремел сюда. И достиг покоя. А Догрэн наоборот, варился в боли и ненависти. За что и поплатился.

– Ясно, - Айден мягким движением загнал меч в ножны, - рад, что ты образумился. Не хотел снова с тобой сражаться.

Рювак расхохотался, запрокидывая голову:

– Ты бы пожалел, что поднял на меня меч, сопляк! В прошлый раз я не слабо тебе накостылял, долго отлеживался?

Советник сдержанно улыбнулся:

– Порядочно. Возвращаешься?

Рювак кивнул и мощным прыжком рванулся вперед, распугивая солдат. Создание нового ящика для него затянулась на четверть часа: Рювак критиковал каждое движение мастеров, требовал от них невероятного и капризничал. По обрывкам разговора стало понятно, что провести в персональной тюрьме демону придется еще четыре с гаком сотни лет, а потому придирчивость к ее созданию уже не казалось излишней.

Айден с рыцарями негромко беседовали поодаль, и я вернулась на лавочку, устало откидываясь на ее спину. Меня клонило в сон, перед глазами колыхалась защита, которая почти исчезла. Каждая минута в этом мире была наполнена событиями и приключениями, и от их обилия я уже перестала удивляться. Но я переживала за До-Ка-Ри. Как бы она меня не бесила, я боялась, что пожар сожрал ее, оставив несколько обугленных костей.

К шее прикоснулось что-то холодное и острое, и весь сон мигом слетел с меня. Замерев, я услышала лукавый шепот на ухо:

– Дернешься, и я прирежу тебя как животное. Так что сиди тихо, поняла?

Зря я переживала. До-Ка-Ри выжила, и теперь нежно прижимала лезвие ножа к моему горлу.

– Будешь болтать, я прирежу тебя как скотину, - До-Ка-Ри понизила голос до ядовитого шепота, прижимаясь так близко, словно планировала использовать меня в качестве живого щита.

Звучало убедительно. Я замерла, затаив дыхание. Даже малейшее неповиновение или попытка подать голос, любое действие могло оказаться фатальной. До-Ка-Ри одной рукой обхватила меня за талию, словно стискивая в объятиях, а другой – плотнее прижала нож к моему горлу. Она была вся пронизана импульсами нервного возбуждения, отчего клинок в руке дрожал, задевая нежную кожу. На шее оставались мелкие, но болезненные порезы, которые, к моему огромному облегчению, не кровоточили. Птица-кровопийца высунула свой любопытный клюв из ветвей, попеременно моргая, будто учуяла запах свежей раны.

– Рада, что ты жива, - прошептала я, надеясь, что смогу сгладить острые углы, но мои слова Пожирательницу Духов только разозлили. Она презрительно выдохнула, уместив в один звук всю ненависть, которая булькала и клокотала в груди.

Занавесь защиты, наложенной Айденом, наконец, растаяла, но воздух искрился и хрустел. Ледяная корка змеилась по пожухлой от жара траве, захватывая территории. Я смотрела, как она подползает к моим кедам, а затем устремляется вверх, снова отрезая нас с До-Ка-Ри от остального мира. Холод заключал нас в идеальную сферу, плавно приподнимая метр за метром над землей. Я с надеждой смотрела на Айден и Виллана, которые беседовали с солдатами, раздавая указания, но они ничего не замечали. Кричать я боялась – ледяное лезвие скребло кожу, намекая, что действовать необдуманно будет равносильно подписи под смертным приговором.

– Ты не разбудишь Талла, нечего надеяться! Вилф единственный, кто сможет навести порядок, а ты всего лишь прошла чуть дальше, чем остальные, - До-Ка-Ри глотала слова и окончания, торопясь высказать мне всю свою ненависть. Я молчала, впитывая ее негативные эмоции как губка. Отчего-то даже не хотелось бороться, ведь даже вырвавшись из ледяной сферы, я бы грохнулась на землю. Сфера поднималась все выше и выше, возносясь над руинами и замирая над местом, где еще недавно устремлялся ввысь шпиль Костяной башни.