— Это не тот выбор, который я делал. Ты это сделала.

— Я знаю…Я знаю…Я превратила себя в мужчину, и мне приходится жить с последствиями. Я должна... оставаться такой, — она шмыгает носом и делает ещё один глоток из бутылки. — Но, если я.. если я снова стану женщиной, ты порвёшь с ней?

Я медленно закрываю глаза, а когда открываю их, она смотрит на меня с таким ожиданием, что меня тошнит от того, что я должен сделать их черными.

— Я не могу этого сделать. Пахан и Игорь убьют тебя.

Рыдание вырывается из её горла, и она ударяет меня в грудь бутылкой водки, разбрызгивая брызги по всей моей рубашке и куртке.

— Ты не понимаешь, что убиваешь меня прямо сейчас?

— Это временно. Как только я стану тем, кто правит всеми, ты сможешь быть женщиной сколько захочешь. Никто не посмеет бросить мне вызов.

— И что я должна делать до тех пор? Быть твоим телохранителем, пока ты ухаживаешь за Кристиной? Смотреть, как ты женишься на ней? Целуешь её? Приведёшь её сюда? Я не могу этого сделать, Кирилл! — она рыдает. — Я просто не могу!

Моя челюсть сжимается.

— Если ты предпочитаешь остаться с Кариной на некоторое время, я позволю это.

— Нет! Таким образом, я все ещё нахожусь в твоём пространстве. Я все ещё буду слышать о тебе и твоей будущей жене, и я не могу…Я не могу...

— Тогда что ты предлагаешь?

Её губы дрожат.

— Покончи с ней. Выбери меня.

— Я же сказал тебе, что не могу этого сделать.

Новые слезы текут по её щекам, и она опускает руку, держащую бутылку.

— Тогда позволь мне уйти.

Я сжимаю руку в кулак, чтобы не задушить её к чёртовой матери.

— Нет.

— Ты не можешь получить нас обоих! — она бьёт меня кулаком в грудь. — Я не буду твоей чёртовой любовницей!

— Ты будешь той, кем, черт возьми, я захочу тебя видеть, Саша, — я хватаю её за горло. — Ты у меня в долгу, помнишь? Ты также сказала мне, что любишь меня и не оставишь, всего несколько часов назад. Ты помнишь это или уже забыла о своём обещании на первом испытании?

— Я не думала, что у тебя будет другая женщина, иначе я бы никогда этого не сказала! — она толкает меня в грудь. — Пожалуйста, отпусти меня. У тебя будет твоя жена, обязанности и дурацкая власть, а у меня будет свой собственный путь. Сделай это для нас обоих.

— Нет. Ты уже поклялась мне своей жизнью.

— Я хочу уйти, Кирилл. Если ты... заставишь меня смотреть, как ты с ней, я убегу, и ты никогда меня не найдёшь.

— К кому ты бежишь, а? — я крепче сжимаю пальцы на её горле. — Твой любовник в России? Ты используешь этот шанс, чтобы воссоединиться с ним?

— А что, если это так? Что, если я, черт возьми, так и сделаю! — она толкает меня так сильно, что ей действительно удаётся заставить меня ослабить хватку, затем она высвобождается и опрокидывает меня на спину.

Я позволяю ей оседлать меня, слезы застилают её глаза, но у неё выражение лица воина.

— У тебя есть чёртова невеста, так что ты не имеешь никакого грёбаного права говорить со мной о любовнике или сотне их. Пошёл ты, Кирилл! Пошёл ты! Пошёл ты!

Её слезы капают мне на щеку, на нос, и я ощущаю их вкус на губах.

Мои пальцы впиваются в её рубашку.

— Ты никогда не бросишь меня, Саша. Никогда.

А потом я тяну её вниз и прижимаю её рот к своему. Она пытается сопротивляться, но я переворачиваю нас так, что я сверху, а она подо мной.

Я целую её, и она целует меня в ответ, но вскоре прикусывает мою нижнюю губу, а затем борется со мной так, что снова оказывается сверху. Во рту появляется металлический привкус, и я не уверен, её это кровь или моя.

Оказывается, обоих.

Когда она отстраняется, её губы окровавлены, глаза полны слез, а лицо представляет собой карту разрушения.

— Ты никогда не удержишь меня, придурок. Ты сделал свой выбор, и я делаю свой, — она хватает меня за рубашку, а затем бьёт кулаком по лицу. — Пошёл ты!

А потом она отталкивает меня и бежит к двери.

Мои губы растягиваются в ухмылке. Неужели она думает, что может бросить меня?

Должно быть, она недооценила то, что я на самом деле имел в виду под словом никогда.