Шрифт:
Но собравшаяся за другим столом молодежь ей не подпевает и, коротко посовещавшись, затягивают свою. Хорошие слова, резвая мелодия. Новая песня. У каждого рот сам раскрывается, хочет подтянуть, да многие слов не знают. Так что разевают рты, подхмыкивая, а несколько стариков, вспомнив молодость, заводят на другом конце сеновала.
Как молод я был, всех девок люби-и-ил, Да и меня люби-и-или… …Будут все секретарята. Тра-ля, тра-ля, ля-ля-ля! —изо всей мочи вопит хор, не давая Магде спуску.
Но вот молодежь, словно сговорившись, замолчала, встала и запела:
Наших музыкантов мыши задрали, Наших музыкантов мыши задрали —Музыканты, малость поважничав, медленно встают из-за стола и идут в свой угол в пустом конце сарая. Пятрас Интеллигент берет в охапку аккордеон, маленький Пауга кладет подбородок на скрипку, Бурба Лодырь садится за барабан.
Гоялис с тяжелым пыхтением (опять переел, чтоб его нелегкая!) залезает в свою трубу как лошадь в хомут.
В избе суматоха: Винце Страздас предлагает выпить за председателя. Все рады, хлопают в ладоши. Но вот встал Арвидас: он-де хочет дополнить.
— Спасибо, за честь. Благодарю. Но должен сказать, что если бы не было колхоза, не было и председателя. Председатель без хорошего коллектива, без людей ничего не значит. Поднимем же бокалы за наш колхоз, за лучших его людей, которые здесь сегодня собрались. — Арвидас выбирается из-за стола, чокается с каждым и, сопровождаемый толпой гостей, идет в сарай.
Музыканты уже настроили было инструменты, но, увидев входящего председателя с рюмкой в руке, вопросительно уставились друг на друга. На том конце сарая еще галдят, но сидящие поближе к двери уже замолкли. Тишина тенью облака скользит по столам все дальше, пока не охватывает весь сарай.
— Чего испугались? — спрашивает Арвидас. Рюмка с расплесканным вином чуть дрожит в его руке. — Я сегодня не председатель, а сват, а вы — гости. Почетные гости. Наш секретарь пригласил на свадьбу своего сына не только родственников да ближайших соседей, а лучших колхозников. Среди них, конечно, есть… Но об этом умолчим. — Арвидас перевел дух. Рука с рюмкой поднимается выше. — Для нас родня каждый, кто трудолюбив, честен, старается для своего колхоза. Налейте-ка себе, дорогие родственники! Сегодня у нас двойной праздник. В такой день, как старые люди говорят, не грех и повеселиться, отложив все дела в сторону. За семейство трудолюбивых! За ваше здоровье, люди Лепгиряй, Майрониса, Кяпаляй, Варненай! Давайте поднимем бокалы и за тех, кто не заслужил чести пировать с нами. В нашем колхозе пока еще любят песенку:
Чтоб было так, чтоб было сяк, Чтоб все деньки проплыли так, Чтоб лишь денек работать нам, Да тоже с водкой пополам!Пусть с этого дня она будет предана забвению. Давайте жить по новой песне, которую сочинил сын нашего трубача Гоялиса Симас:
Трудиться всем нам подобает. Труд человека украшает.Выпьем за труд, товарищи!
Поднимаются чарки, бокалы с вином, стаканы с пивом. Волна шума катится через столы, в ней звон стекла, гомон голосов.
Оркестр играет туш. Бурба Лодырь, морщась, бьет в барабан: ну и загнул сват…
Арвидас идет вокруг столов, чокается с каждым.
— Ладно сказал, председатель. Одна скотина не работает. На то она и скотина.
— Родня, а как же… Ясное дело, родня. Иногда чужие люди лучше ладят, чем близкие соседи.
— Уважил ты нас, председатель, уважил, нечего говорить…
— Толейкис!.. А я-то думал — пить не умеет…
— Такой и должен быть настоящий человек. Когда пьют — пей, когда работают — работай. А у нас-то народ меры не знает…
— Не побрезговал, пришел сказать доброе словцо. Понимает человека…
— Каранаускас вроде будет родня Григасу, а за столом не видно.
— Неважный человек.
— А меня вот пригласили.
— Да уж небольшое удовольствие тем, кто за воротами остался.
— Толейкис… Ого!
— А что ты раньше говорил?
— И по правде… Ежели все бы работали как на себя…
— Сам народ виноват…
— Сюда, сюда, председатель! Присаживайтесь. Куда там со всеми…
— Да у тебя стопка не Полная, председатель…
Звучат возгласы, тянутся к Арвидасу руки с чарками. Кто-то хлопает по плечу, сует стакан пива, тычет в рот закуску. Сват вертится в густеющем людском водовороте, отражая атаку бокалов и рюмок, находя для каждого несколько теплых слов, отвечая рукопожатием на рукопожатие. Над толчеей возвышается Раудоникис. На мгновение его голова исчезает в мельтешащей толпе.
— Ура! — Рев кузнеца оглушил Арвидаса. Сильные руки обхватили его сзади, оторвали от земли. Председатель взлетает, как вязанка льна, над головами и, придерживаемый лесом рук, плывет вместе с гудящим людским потоком в глубь сарая.