Далее Кай поведал о походе в Священную рощу, о борьбе со шпанками и о том, что осталось от отца Джоя Гарриса. Родригеса весть о кончине Гарриса весьма опечалила — он его ещё не отцом хорошо помнил.

— Верно, сдал провидец в последние свои годы, — горестно вздохнул, — раньше случаи атак на себя он предвидел и предупреждал…

— Это шпанки, — пояснил для чего-то Кай, — сила хаотичная в своём распространении. — Впрочем, уверен ли он, что такое нельзя предвидеть?

И последний аккорд — церемония. Как придумал направить Кай энергию Пирамиды, что он видел с террасы, и главное — что он слышал.

— Асмодей? — переспросил Бенито. — В этом имени есть что-то особенное? Чем оно не подходит Богу? Что оно добавляет в типичный портрет полоумных сектантов?

— Богу можно служить по-разному, — пояснил Кай. — То есть и во зло, и во благо, кто как поймёт свою миссию. Поклонение демону — стихия чистой деструкции. То есть разница — в религиозном опыте. В мере его извращённости, так сказать.

— У меня есть друзья в Зеоне, — сказал Бенито, — я порой их зову «своими людьми», но не в смысле их подчинения. Всё-таки друзья. Ну так вот, в общении с ними теологических тем я, как мог, до сих пор избегал. Теперь вижу: напрасно. Перерождался Новый Зеон. Он уже давно далеко не тот, что задуман Гаррисом. Это вызывало лёгкую грусть даже у меня. Но, конечно же, я не знал и не думал, что дело настолько печально.

До утра оставалось всего ничего — повествование Кая немножечко затянулось. По сравнению с ним то, что порассказал Родригес о пути своём собственном, выглядело сухо и кратко. Мол, заглянул на своём моноцикле в Свободный Содом. Завербовал группу «Оу Дивиляй» в полном составе. Встретил на выезде Диаса, Маданеса и Рамиреса. Был извещён последним о своём низложении, но дело житейское — всё равно ведь работать придётся, коли новый начальник, Лопес, несколько недалёк. Дальше с тремя знакомцами сговорился обшарить логово Адской Собачины, что и сделал, заодно пристрелив это чудище. В логове он забрал в качестве трофея сидский артефакт — ту самую Пирамиду, только чтоб не таскать с собой, прикопал её там, в Содоме, как оказалось, зря. Дальше Бенито заехал в Новый Джерихон, где попал на разборку большого отряда ассасинов с его собственными людьми. Был осаждён ассасинами в здании на морском берегу, но удачно вышел. Правда, по выходе был почти тут же проглочен Адским Червём, но и червя миновал без большого урона для самочувствия. После встретил ксеношпиона на ксенотачке. В перестрелке его убил, ну а тачку его присвоил. Собственно, и всё. А таких переживаний и тревог, как в опыте Кая, у Бенито, ясное дело, не было.

7

До Нового Бабилона добрались без приключений. Кай, припоминая поездку с Брандтом, ожидал, что уж водопой хвандехваров у скалы Утюг, да в открытом-то экипаже миновать будет непросто. Ничего подобного. Верно, в тот раз нападающих на вездеход хвандехваров привлекла исключительно ярость самого же Брандта. Вот Бенито ездил иначе. Даже видя в кустах притаившегося хвандехвара, он бы ничуть не подумал его давить. Великое дело спокойствие.

Но вот где спокойствия разом не стало, так это в самом Бабилоне, где явление Бенито и Кая в столь необычном экипаже произвело эффект, где-то сравнимый с въездом Иисуса в Иерусалим.

Первый всплеск народного изумления поджидал их ещё на мосту. Охрана, что стояла на нём с огнемётами, так и выпала в осадок! Просто так их не пропустила, принялась наперебой расспрашивать, а Бенито давай пространно им отвечать. Верно, нуждался в том, чтобы создать по возможности яркое впечатление:

— О, спасибо за вопрос, Гомес! Как ты видишь, машинка не нашинская. Где отхватил? Одолжил. У одного, понимаешь, ксеношпиона. И ты прав, тот шпион не хотел одалживать. Жизни своей шпионской не пожалел… Да, вот так и случилось… И тебе не плакать, Перейра! Но где водятся те шпионы, я пока не скажу. Да, служебная тайна. Все ведь ломанутся себе отхватить такую крутую тачку, а шпионов на всех, поди, ещё не достанет…

А потом очень быстро, откуда ни возьмись, набежала толпа шахтёров. Надо думать, их смена как раз закончилась. Всё глазели, пытались шутить в тон Родригесу, с Каем тоже заговорили.

— Эй, а правда ты круто стреляешь? Если сейчас я подброшу шапчонку, спорим, не попадёшь? — прицепился один курносый.

— У меня револьвер не заряжен, — ответил Кай.

— Врёшь ты всё! Ты боишься продуть, Майк!

Видя, что расспросы уже свернули с невообразимого экипажа непонятно куда, Бенито попросил толпу расступиться, и ляян покатил дальше — к воротам элитного квартала. Там повторилось примерно всё то же самое. Снова шутки, снова Бенито разлился соловьём, но с существенной разницей: о шпионе он говорил совершенно серьёзно. Вот о чём шутил, так о том, каково кататься на дурацком его драндулете. Пояснил:

— У меня, ребята, увели моноцикл. Как мне было домой добираться? Вот, освоил эту штуковину!

— Увели? — кто-то переспросил. — По-моему нет. Спроси у хромого Трентона. Он доставил твоё колесо в целости и сохранности.

И Родригес воспрял, это было заметно и по лицу, и по жестам. Ну ещё бы ему не обрадоваться! И не только тому, что не пропал моноцикл, но и вести, что Трентон-то выкарабкался. Сомневаться, что это случится, он имел основания, о которых упомянул вскользь и в беседе с Каем.

— А сам Трентон где?

— Да в шахтёрском квартале, в твоём бывшем штабе. Ныне там штаб у Лопеса. Но тебя там всегда ждут.

— Непременно зайду! Но сейчас у меня дело к Флоресу. Да, о том, что я видел. Флорес взял себе моду меня не пускать на порог, ну так вот: если нынче не пустит, расскажите ему, кто сможет, о моей новой машинке! Могу спорить, его она заинтересует не меньше, чем вас. А уж тот, кто на ней сидел… — Здесь Бенито подвесил долгую-долгую паузу.

И опять незамысловатые шутки с обеих сторон, причём с той стороны в два адреса. Между прочим, Бенито поддразнивали как бы любя, а вот Кая шпыняли пожёстче. Что ж, понятное дело. Чтобы заслужить хоть немного народной любви, таки надо в неё вкладываться. Всем своим умом и энергией, без стеснения и колебаний.